Арвилл и Роуэн позвали меня к себе, прося помочь их двоюродным братьям из Хаффлпаффа, которые тоже пострадали от тебя, разве я не остановил тебя и не заставил бежать, поджав хвост?

— Я бы никогда так не поступил, Поттер! Ты, должно быть, ошибаешься!

— Это так? Тогда, конечно, ты согласишься, когда я предложу доказать твою невиновность?

— Конечно! Я не делал того, в чем ты меня обвиняешь!

Гарри мычит с притворным безразличием, немного останавливаясь, как будто Джекли не попал в его ловушку. Король Слизерина сильно потеет, его глаза ищут выход, все его тело доказывает его ложь.

— Тогда ты точно не будешь возражать, если я наложу на тебя Кошмарное Проклятие?

Джекли бледнеет, его рот распахнут. «Что?»

— Кошмарное проклятие. Разве ты его не знаешь? — Гарри с вызовом смотрит на него, затем цокает языком в явном разочаровании. Он продолжает говорить — Раньше, всего триста лет назад, оно было очень известно. Оно действует только на тех, кто намеренно причиняет вред ребенку, кто нацелился на тех, кто еще не достиг зрелости, и только тогда, когда ребенок находится поблизости как от заклинателя, так и от цели. Раньше его использовали в суде, понимаете? Но потом кто-то решил, что Темная Магия — это плохо и зло, и его запретили. К счастью, мы, слизеринцы, не придерживаемся этих правил, не так ли?

Джекли бледнеет еще больше. Видимо, теперь он вспоминает это проклятие. Оно вызывает у цели, если она виновна, ужасные кошмары за каждую рану, которую ребенок когда-либо получил от них. Гарри подозревает, что Джекли еще долго будет страдать. Поставленный на место, Джекли не может придумать никакого оправдания, чтобы не попасть под удар, как и планировал Гарри. Он не может возразить, что это Темное проклятие, потому что Гарри с готовностью это признал. Он не может протестовать против того, что Темная магия незаконна, потому что Гарри напомнил всем, что почти все слизеринцы используют Темную магию. Он не может возразить, что не позволит себя проклясть, потому что Гарри обманом заставил его дать разрешение.

Тем не менее, он пытается.

— В этом совершенно нет необходимости! Я король Слизерина! Я вне подозрений!

Этими словами в Слизерине он как будто уже признал свою вину. Краем глаза Гарри видит, как меняются лица зрителей. Если раньше они были взволнованы, наблюдая за тем, как все закончится, как король Слизерина поставит жалкого полукровку на место, то теперь они потрясены тем фактом, что дети действительно пострадали, и требуют мести.

Джекли поворачивается к ним, несомненно, пытаясь склонить их на свою сторону, когда Гарри, не ожидая больше, произносит заклинание. Слова, которые он выбрал для этого Темного заклинания, не требующего движений палочки, столь же просты, как и зловещи.

— Пусть ему снится боль.

Прикрываясь щитом как можно быстрее, Джекли все равно получает удар в спину. Еще один удар по нему: никогда не отворачивайтесь от врага, пока не убедитесь, что он побежден и не может нанести вам удар сзади.

Сразу же проклятие вступает в силу, и Джекли ломается, крича. Гарри знает, что он будет кричать по разу за каждую травму, которую он причинил любому ребенку в комнате, а затем проведет ночь, наполненную кошмарами, от каждого крика.

Немного обеспокоенный, он смотрит на своих учеников, чтобы увидеть, не напуганы ли они этим зрелищем, но все они улыбаются, видя, как их месть осуществилась. С любовью качая головой, Гарри снова садится. Ближайшие дети сразу же прижимаются к нему, некоторые плачут от облегчения — конечно, с закрытыми лицами, они не настолько глупы, чтобы показывать слабость в гостиной Слизерина, — а другие снова и снова благодарят его.

К следующей встрече все в группе, кто не был на Слизерине, уже тоже слышали об этой истории. К счастью, слизеринцы были достаточно умны, чтобы упустить из виду тот факт, что Гарри наложил Темное проклятие. В остальном история не сильно изменилась, в отличие от слухов, которым свойственно преувеличивать. Итак, Гарри объясняет им, как правильно произносить речь. В качестве примера он берет речь Джекли и свою собственную речь и сравнивает их.

— Джекли, — объясняет он, — все неправильно спланировал. Он думал, что никто не знает, на кого он намекает, но это общеизвестно. Как будто он пытался представить новым и удивительным, что небо голубое.

В качестве примера плохой речи он произносит импровизированную речь о том, что мантии директора ужасны на вид, к большому удовольствию своих учеников, даже если они находят речь скучной, когда их спрашивают об их впечатлениях.

— Однако никто не знал, куда я клоню свою речь.

Теперь он говорит о василиске, так как, вероятно, никто из его учеников не слышал о Тайной Комнате. На этот раз они считают выступление неожиданным и интересным.

Увидев, что они поняли разницу, Гарри переходит к планированию пауз, использованию стилистических особенностей и того, что еще он помнит из речей других правителей Слизерина, а также директора школы, учителей и маггловских политиков, как Диана и учила его на четвертом курсе.

Также он учит своих учеников быть терпеливыми, ловить своего противника в паутину ласковых слов и обмана, слушать и распознавать ложь, которая сочится медом и обманом, он учит их всегда быть осторожными и дважды думать, прежде чем что-то говорить.

Позже его засыплют историями о том, как эта тактика помогла им с презентациями в классе, спорами и обманом старших братьев и сестер, просьбами о совете и лучшими фразами. Но пока он смотрит на взволнованные лица и широкие улыбки и доволен.

***

Невилл однажды затрагивает тему «утят», как он их называет. Гарри может только вздохнуть в ответ.

— Хотел бы я знать, что с ними происходит. Как именно они превратили меня в своего учителя?

Невилл улыбается.

— Ты проделываешь с ними фантастическую работу. И не лги — тебе это нравится.

Гарри пожимает плечами.

— Почему я должен это отрицать? Это удивительно весело. И все они такие милые!

Он начинает рассказ о Мод и Этель, которые все выходные сидели, чтобы нарисовать Гарри замечательную картину, чтобы поблагодарить его. Видя его энтузиазм, Невилл громко смеется.

***

Через несколько дней директор снова загоняет Гарри в угол.

— Гарри, мой мальчик, — начинает он — Я действительно должен настоять на том, чтобы ты взял уроки, которые я тебе предлагаю. Они подготовят тебя к битве с Волдемортом. Прости, мой мальчик, что тебе вообще приходится сражаться, но пророчество и одержимость Волдеморта так или иначе вынудят тебя пойти на это. Но с моими уроками я, по крайней мере, могу