трижды проклятый Поттер! — голос профессора Снейпа, тихий и мирный, превращается в горькую ненависть — Он издевался над всеми, кто не был гриффиндорцем, светом или достаточно похожим на него, вместе со своими друзьями. Однажды они… они…

Профессор смотрит вперёд и его глаза увлажняются, поэтому Гарри быстро вмешивается:

— Сириус Блэк разговаривал со мной и хвастался своими «шалостями». Я знаю. Вам не нужно продолжать.

Через несколько глубоких вдохов профессор снова успокаивается.

— И я был так зол, так разъярен. Я совершил глупую ошибку. Я назвал Лили, красивую, милую Лили грязнокровкой. — дрожащее дыхание — И она оборвала все связи со мной. Больше никогда со мной не разговаривала. Когда я понял, какую ошибку совершил, я поговорил с ней, умолял простить меня. Я даже сказал ей, что мы родственные души. Но она не поверила, даже не взглянула на мое запястье. В течение многих лет она приставала ко мне, чтобы я показал ей свои слова, а теперь, теперь, когда это было так важно, она не смотрела! Она сказала, что это всего лишь дешевая уловка, чтобы вернуть ее, теперь, когда она встречается с Поттером — короткая пауза и переход на шёпот — Было бы куда менее мучительно, если бы она меня просто убила — громче — Она ушла с тем, кто издевался над всем Хогвартсом, кто стоял под защитой Дамблдора и «никогда не мог сделать ничего плохого».

Тяжелые вздохи наполняют тишину.

— Теперь ты видишь, Поттер? — наконец спрашивает профессор, умоляюще глядя на Гарри — Ты понимаешь, почему ты мне не нравишься, даже если бы я захотел изменить это?

Гарри кивает.

— Я его сын, а должен был быть вашим — выдыхает он.

Теперь все это обретает такой большой смысл.

— Простите, — говорит Гарри.

Профессор фыркает.

Они долго сидят в тишине, погруженные в свои мысли.

Затем профессор Снейп прочищает горло и выпрямляется.

— Ну, Поттер, я не думаю, что ты действительно что-то понял, но…

Он замолкает.

Гарри криво улыбается, нежно лаская браслет на своем левом запястье, глядя куда-то вдаль.

— Я слишком хорошо понимаю, каково это иметь проблемы с родственной душой.

Когда Гарри поворачивается, чтобы уйти, профессор Снейп громко говорит ему вслед:

— Семь частей, потому что семь обладает многими магическими свойствами, как показывает арифмантика, и три листа, потому что без разреза соки не смешались бы с зельем, что приводит к тому, что нужно именно четыре листа.

Удовлетворенный тем, что получил ответ, о котором он просил, и многое другое, Гарри благодарит своего профессора и уходит.

***

Через несколько дней директор ловит Гарри. Со строгим выражением лица и несколькими отборными словами о темной магии он «убеждает» Гарри пойти с ним на его первый урок. Он заставляет Гари поклясться хранить тайну, но, к счастью, имеет достаточно совести, чтобы не требовать магического обета или контракта о секретности. Он, вероятно, знает, что Гарри ушел бы в таком случае из кабинета, независимо от последствий.

Единственная проблема в том, что это не столько урок, сколько просмотр воспоминаний.

О детстве Темного Лорда Волдеморта.

Всего несколько секунд в воспоминаниях, в котором он последовал за работником Министерства в разрушенную лачугу и увидел произошедшее внутри, и у Гарри взбунтовался желудок. Противно слушать разговор, наполненный ненавистью и оскорблениями. Гарри оказывается вынужденным контролировать выражение своего лица, когда впервые слышит, как другой человек говорит на парселтанге. Ведь никто не должен знать, что он его понимает. Гнусные комментарии почти заставляют его отшатнуться, но понимание того, что директор пристально наблюдает за ним, помогает ему сдерживать каждое изменение в настроении и выражении лица.

Однако наблюдать воспоминание лучше, чем слушать, как директор анализирует его. Директор не испытывает никакого сочувствия к бедной Меропе Гонт, обвиняя ее в том, что она, умерев в одиночестве, поступила единственным образом, который мог помочь ей выбраться из ситуации, в которой она оказалась, и при этом получить единственное, чего она когда-либо хотела всю свою жизнь. Когда Гарри слушает, как директор рассказывает ее историю, он находит эту историю печальным подтверждением того, что многие жертвы насилия сами превращаются в насильников. Как ни странно директор ни слова не говорит о том, что то, что она сделала с Томом Реддлом-старшим, было изнасилованием. Гарри, знакомый с искаженным взглядом директора на Волшебный Мир в целом, не поднимает эту тему. Если первым ответом профессоров на жалобы о совершаемых незаконных действиях и издевательствах одновременно является недоверие и «не высовывайся», то чего следует ожидать от директора, который позволяет этим ситуациям продолжаться?

И из-за того, что ребенок родился от изнасилования его матерью его отца, по словам директора, он обречен на то, что никогда не сможет любить и, будучи неспособным любить, может стать только ужасным и жестоким человеком?

В конце «урока» Гарри испытывает полное отвращение как к директору школы, так и к Волшебному Миру в целом.

***

На следующей встрече со студентами первого и второго курса он объясняет им, что такое жестокое обращение, почему его следует избегать любой ценой, почему жертвам жестокого обращения нужно помогать и верить, и что может пойти не так. Он делится с ними историей Меропы и подробно рассказывает об активном согласии.

К концу выступления у большинства детей краснеют щеки. Неудивительно, так как они все еще находятся в незрелом возрасте, когда мальчики еще не начали быть интересными, а девочки всем противны, и многие хихикают при простом упоминании слов «сиськи» или «секс». Многие из них позже признаются Гарри, что большинство чистокровных никогда не обучают своих детей или, по крайней мере, дочерей анатомии. Гарри в ужасе, думая о том, что может пойти не так и, вероятно, все время идет не так, и делится своими выводами с библиотечным портретом. Он не находит в этом ничего плохого, но признается, что он родом из того времени, когда люди бегали обнаженными и занимались сексом за пределами спальни или — за неимением другой комнаты — в том же пространстве, что и их дети, и поэтому все, кроме действительно высшей знати, знали, что такое секс. Сам Гарри знает только основы, которые ему дали его маггловские учителя начальных классов и которые показывает его собственное тело, поэтому он глубоко вникает в этот раздел биологии. Во время учебы он натыкается на множество таинственных слов, которых он никогда раньше не слышал, — матка, или селезенка, или сухожилия, — о существовании которых он даже не подозревал и которые также являются частью человеческого тела.

Затем он думает о маггловском обучении, о тех немногих подробностях,