– Раньше тут везде был лес, – заметил Аллейн. – Все холмы усеяны сухими пнями.

На ближайшем дереве под мерный шум воды щебетала птичка, издавая такой звонкий, радостный и чистый звук, какой раньше они никогда не слышали. Каролин остановилась послушать. Аллейн вдруг заметил, что она глубоко взволнована и на ее глазах блестят слезы.

– Я схожу за корзиной с едой, – предложил он, – а вы пока подыщите какое-нибудь удобное местечко. Вот вам коврик.

Когда он вернулся, Каролин уже прошла вдоль реки и устроилась в тени возле воды. Она сидела абсолютно неподвижно, и по ее позе трудно было понять, что она чувствует. Шагая к ней, Аллейн спрашивал себя, о чем она может думать. Он увидел, как она подняла руки и сняла свою черную лондонскую шляпу. Потом повернула к нему голову и помахала рукой. Когда он подошел ближе, оказалось, что она плачет.

– Как насчет того, чтобы немного перекусить? – спросил он. – В гостинице мне дали походный котелок, чтобы я мог заварить в нем местный чай. Я подумал, что вам это понравится, но, если вы не любите экзотики, у меня есть белое вино. Мне кажется, в любом случае стоит развести костер: он приятно пахнет. Не распакуете все эти свертки, пока я продемонстрирую свое мастерство по разведению огня с помощью кучки прутиков и по меньшей мере трех коробков спичек?

Она не ответила, и он понял, что блестящей, неприступной и обаятельно-искусной примадонны здесь больше нет и перед ним на берегу сидит несчастная и одинокая женщина.

Аллейн отвернулся, но она сама позвала его.

– Вы не поверите, – пробормотала она сквозь слезы, – и никто в это не верит, но я очень любила своего Альфи-Пуха.

Аллейн не сразу отозвался на ее слова. Он думал о том, что благодаря неожиданной удаче сумел заглянуть в какие-то более глубокие пласты ее личности, чем те, что открывались ему прежде. Словно верхние слои ее обычной бравады и бурлеска внезапно стали прозрачными, и сквозь них проступила – нет, еще не вся настоящая Каролин, но какая-то важная ее часть. «И все это потому, что она несчастна, а я вытащил ее из привычного окружения и привез в это место, где воздух так чист и свеж, и журчит горная река, и какая-то птичка щебечет под сурдинку».

Вслух он сказал:

– Почему же, я легко могу в это поверить. Я так и думал, что вы его любили.

Он начал отламывать сучья от прибитого к берегу бревна.

– Конечно, это была не романтическая любовь, – продолжала Каролин. – Мой бедный толстяк Альфи! Романтик из него был никакой, зато он всегда был понимающим и чутким. Ему и в голову не приходило, интересно со мной или нет. Он считал, что я просто не могу быть скучной. И мне никогда не приходилось об этом беспокоиться.

Аллейн пристроил ветки между камней и сунул под них листок скомканной бумаги.

– Понимаю, – ответил он. – Есть люди, перед которыми не нужно ничего из себя строить. Иногда это очень приятно. У меня тоже есть такой человек.

– Ваша жена! Но я не знала…

Аллейн присел на корточки и рассмеялся:

– Нет, нет. Я говорю о сержанте Фоксе. Это крупный мужчина, серьезный и медлительный, и мыслит он всегда с обезоруживающей прямолинейностью. Мы вместе работаем в Скотленд-Ярде. Слава богу, перед ним мне не надо притворяться. Так, посмотрим, получится ли у нас костер. Попробуйте раздуть огонь, а я пока схожу за водой.

Он спустился к ручью и, встав на валун, опустил котелок против течения реки. Вода была ледяной, течение быстрым, а шум стоял такой, что он едва не оглох. Горный поток бился среди камней и наполнял долину глухим рокотом, словно тысячи голосов кричали в унисон. Было приятно до самых краев наполнить тяжелый котелок и вернуться с ним на берег, где Каролин по-прежнему трудилась над костром. Над дровами уже закурился тонкий дымок, распространявший горький и приятный запах.

– Получилось, получилось! – воскликнула Каролин. – Ах, как пахнет!

Она повернулась к нему лицом. Ее глаза все еще блестели от слез, волосы растрепались, влажные губы были приоткрыты. Она была очень красива.

– Господи, какое было бы счастье, – пробормотала она, – если бы в мире не было ничего, кроме этого.

Аллейн поставил на камни котелок и поправил огонь. Потом они оба сели у костра и закурили.

– Я очень рад, что природа не приводит вас в экстаз, – заметил Аллейн. – Боялся, что вы начнете восторгаться.

– Так и было – до вчерашнего дня. Мистер Аллейн, наверное, уже пора задавать ваши вопросы? Я хочу поскорей с этим покончить.

Но Аллейн не стал «задавать свои вопросы», заявив, что зверски голоден и сначала они должны поесть. После обеда они выпили белого вина, а вместо кофе Аллейн заварил в котелке чай. Он отдавал дымком, но был чертовски вкусным. Инспектор мысленно спрашивал себя, кто из них больше боится предстоящего разговора – он или она. Наконец Каролин помогла ему убрать остатки еды и решительно повернулась к Аллейну:

– Давайте сейчас. Пожалуйста.

Пожалуй, это был первый раз, когда Аллейну не хотелось сделать новый шаг в расследовании. Он так хорошо все продумал, так тщательно создал обстановку, подходившую для доверительной беседы. И вот теперь она стояла перед ним, вырванная из привычного круга, открытая и беззащитная, а он…

Он сунул руку в карман и достал маленькую коробочку. Потом медленно открыл ее и положил на коврик.

– Вот о чем я хотел спросить. Можете потрогать его, если хотите. С него уже сняли отпечатки пальцев.

Внутри коробочки лежал зеленый тики.

– Ох!

Возглас Каролин был непроизвольным – в этом он не сомневался. В первую секунду она просто удивилась. Потом ее лицо стало замкнутым и неподвижным.

– А, это мой тики. Вы его нашли. Я очень рада. – Маленькая пауза. – Где он лежал?

– Прежде чем я вам отвечу, вспомните, что вы с ним сделали перед тем, как сесть за стол.

– Но я уже сказала. Я не помню. Кажется, я поставила его на стол.

– А если я скажу, что кто-то видел, как вы спрятали его в вырез платья?

Снова повисла пауза. В костре потрескивали дрова, птичка в кустах так же звонко щебетала, перекрывая шум реки.

– Возможно. Я не помню.

– Я нашел его на полу галереи, прямо над сценой.

Но Каролин уже успела подготовиться. Ее удивленный взгляд получился очень убедительным. В жестах и мимике сквозила глубокая растерянность.

– Не может быть! Вы нашли его на колосниках? Как он там оказался?

– Видимо, выпал из вашего платья.

Как она испугалась! Можно было подумать, что она прямо на его глазах погружается в пучину ужаса.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Конечно, понимаете. Можете мне не отвечать, если считаете, что так лучше. – Он подождал секунду. – Мой следующий вопрос: вы поднимались на колосники до случившейся трагедии?