– С чего это я должна игральные карты обнюхивать? – Нахмурившись, она обернулась к малышам. – Дети, больше ничего не трогайте. Быстренько выходите из-за стола и садитесь вон туда, на койку. Мама вам сейчас руки вымоет.

– Да ничего страшного, – сказал Локк.

– Все равно, – сказала Дракеша. – Паоло, Козетта, руки держите на коленях. Ничего не трогайте, пока мама вами не займется.

– Это не настоящие карты, а пластинки алхимической смолы, тонкие и гибкие, как бумага. Рисунок на лицевой и оборотной стороне нанесен от руки, – пояснил Локк. – Они ужасно дорогие.

– И что с того? Зачем они вообще нужны?

– Как – зачем? Если обмакнуть одну в бренди или в другой крепкий напиток, она почти сразу превратится в алхимический цемент – чем больше карт растворить, тем больше цемента получится. Он очень быстро высыхает и за минуту становится тверже стали.

– Ах, тверже стали… – Она пристально посмотрела на серое пятно на лакированной столешнице. – И как его удалить?

– А никак… Алхимикам наверняка известно, как растворитель изготовить, но у меня его нет.

– Что? Равейль, да что вы себе…

– Капитан, так нечестно! Я же не заставлял вас мои карты раскладывать… И бренди на них пролил тоже не я.

– Вы правы, – устало вздохнула Дракеша; в уголках рта четче проступили тонкие морщинки. – Соберите карты и выбросите за борт.

– Капитан, я вас очень прошу, не делайте этого! – Локк умоляюще протянул к ней руки. – Мало того что они дорого стоят, их заново сделать очень сложно, на это уйдет слишком много времени. Давайте лучше я их плотно заверну и спрячу в сундук. Считайте, что это – мои личные бумаги.

– А для чего они вам?

– Видите ли, они – единственное, что осталось от обширного набора предметов, служивших подспорьем в моих ухищрениях. Клянусь, они не представляют ни малейшей опасности ни для вас, ни для вашего корабля… Ведь ничего страшного не случилось – так, досадное неудобство, только и всего. Позвольте мне их сохранить, дайте мне нож с тончайшим лезвием, острый как бритва, и я отскребу это мерзкое пятно с вашей прекрасной столешницы, даже если на это неделю придется потратить. Я вас умоляю…

Пятно Локк удалил не за неделю, а всего за десять часов напряженного труда на верхней палубе, причем действовать пришлось с хирургической точностью. Он работал не разгибая спины, с утра до позднего вечера; наконец на лакированной поверхности от серого пятна остался лишь еле заметный призрачный след.

Забравшись в кубрик на полубаке, Локк с облегчением вздохнул, хотя и знал, что на следующий день ноющей боли в руках и плечах не избежать.

И все же странную колоду карт удалось сохранить – а это стоило любых мучений.

4

В двадцатый день фесталя Дракеша приказала сменить курс на норд-вест и лечь на правый галс. Хорошая погода держалась; днем помойная вахта жарилась на солнце, ночью томилась в духоте кубрика, а корабль шел сквозь стаи мерцалинок, чертивших над водой призрачные арки зеленоватого сияния.

В двадцать первый день фесталя, незадолго до рассвета, когда восточный край небес чуть посветлел, помойной вахте представилась возможность проявить себя.

Локк проснулся от резкого толчка в бок и в замешательстве огляделся: в кубрике на полубаке начались непонятные шевеления и бормотания.

– Парус на горизонте, – сказал Жан.

– С марсовой площадки только что крикнули, – сказал кто-то, расположившийся у самого входа. – Два румба по носу с правого борта – это на востоке и чуть севернее нас.

– Отлично, – сказал Джебриль. – Рассветный промельк.

– Рассветный промельк? – переспросил Локк, протирая заспанные глаза. – Так темно же еще… И вообще, объясни, что это такое. Мне ведь больше не надо делать вид, что я понимаю, о чем говорят.

– Видишь, небо светлеет там, где солнце вот-вот встанет, – начал Джебриль, обрадованный возможностью блеснуть знаниями перед Локком. – Ну, на востоке? Мы в тени, к западу от того корабля, им нас не видно, а нам их очертания хорошо заметны на фоне светлеющей полосы. Понятно?

– Ага, – сказал Локк. – Рассветный промельк – это хорошо.

– Вот мы их и перехватим, – сказал Аспель. – Возьмем на абордаж. На «Ядовитой орхидее» народу много, а Дракеша до крови жадная.

– И мы в сражении будем первыми, – добавил Стрев.

– Отличимся, – кивнул Аспель. – Отличимся и покончим с этой помойной вахтой. Надоело уже…

– Ха, не спеши на елдак бантики повязывать, – сказал Джебриль. – Еще неизвестно, куда этот корабль идет, с какой скоростью и вообще… Может, это военный корабль. Может, их там целая эскадра.

– Ох, Джебриль, да пошел ты! – беззлобно ругнулся кто-то. – Тебе самому помойная вахта еще не надоела?

– Вот как приказ дадут, так я первым в лодку прыгну, голышом, чтобы этих гадов своей красотой наповал сразить, – ответил Джебриль. – А раньше времени незачем губу раскатывать.

На палубе началась суматоха, раздались какие-то приказы. Те из драйщиков, что находились ближе к входу в кубрик, напряженно прислушивались.

– Дельмастро посылает людей паруса ставить, – сказал кто-то. – Похоже, берем пару румбов на север. Чего это они так заторопились?

– Чтобы не поднимать суеты, когда нас заметят, – пояснил Джебриль. – А так мы встанем на их курс, вроде бы как случайно встретились.

Медленно тянулись минуты. Локк, сообразив, что прямо сейчас ничего не произойдет, снова устроился у переборки – раз время есть, можно и подремать. Судя по возне и бормотанию в кубрике, к такому же выводу пришли и остальные.

Немного погодя Локк проснулся – сквозь решетку люка пробивался сумрачный свет – от громкого голоса лейтенанта Дельмастро:

– …в кубрике. Сидеть тихо и не высовываться. До Синей вахты минут пять осталось, но, раз уж нам сражение предстоит, обычные вахты отменяются. Бо́льшую часть вахтенных Красного отряда я отправлю на нижнюю палубу, их место займут моряки Синего – не все, а половина. Мы притворимся торговым судном с небольшой командой.

Локк вытянул шею, вглядываясь в сумрак. За спиной Дельмастро в предрассветной мгле мелькали силуэты моряков, волочивших тяжелые бочки на левый борт.

– Дымовые бочки установлены, – доложил женский голос.

– Огней не зажигать! – крикнула Эзри. – Не курить! Только алхимические фонари!

Забрезжил рассвет. У Локка слипались глаза. Он вздохнул, потянулся и…

– Эй, на палубе! – раздался крик с марсовой площадки фок-мачты. – Трехмачтовый корабль на горизонте, идет курсом вест-норд-вест, под всеми парусами.

– Есть трехмачтовый, вест-норд-вест, под всеми парусами. Где?

– На траверзе правого борта, в румбе от кормы.

– Корпуса не видно?