Три шлюпки шли почти бок о бок, вода белыми бурунами пенилась за кормой. Через минуту они достигнут цели – и Локк намеревался взобраться на борт под личиной своего величайшего творения, в ореоле его неувядающей славы. Может, жить ему оставалось лишь несколько мгновений, но, во имя всех богов, он проживет их в обличье легендарного Каморрского Шипа… в обличье капитана Оррина Равейля!

Он вскочил на нос шлюпки и застыл в героической позе, угрожающе наставив клинок на флейт, будто намереваясь пробить зияющую дыру в борту.

– За мной, «орхидеи»! Вперед, за призом! Налегай! Мы всех богаче! Мы всех умнее!

«Ядовитая орхидея» выскользнула из облака дыма, будто из громадной призрачной руки с серыми пальцами, беспомощно цеплявшимися за корму. Моряки на палубе в последний раз торжествующе завопили и умолкли. Захлопали и заполоскали паруса на реях – Дракеша торопливо приводила бриг к ветру, чтобы с правого галса зайти вровень с флейтом, стать бок о бок к левому борту и начать сабельный бой.

В наступившей тишине с палубы флейта донеслись испуганные вопли, отчаянные споры и команды вразнобой. Перекрывая шум, откуда-то раздался пронзительный крик в рупор:

– Спасите! Помогите! Во имя всех богов, умоляю, спасите нас…

– А это еще что? – удивилась Дельмастро. – Обычно нас иначе встречают…

Времени на раздумья не оставалось. Шлюпка подошла к флейту, ткнулась носом в мокрую обшивку подветренного борта. Корабль чуть накренился, – казалось, он вот-вот завалится набок и раздавит шлюпку. К счастью, с борта свисали какие-то канаты и высадочная сетка – Локк тут же подпрыгнул, вцепился в нее одной рукой и замахал саблей:

– «Орхидеи»! За мной!

Продолжая выкрикивать что-то несусветное и не помня себя от страха, он карабкался по мокрым шершавым веревкам, пока рука не нащупала край борта. Локк сжал зубы, неуклюже, но с яростью махнул саблей – на случай, если у борта кто-то стоял, – подтянулся, перевалился через поручень и вскочил на ноги, завопив как безумец.

На палубе царило смятение. На Локка никто не обращал внимания. Не было ни бритвенных сетей, ни лучников, ни стены сабель и пик, – похоже, команда флейта и не собиралась давать отпор пиратам. Матросы в страхе метались по палубе. У ног Локка дохлой бурой змеей свернулся брошенный парусиновый шланг, из которого слабо струилась вода, собираясь в лужицы на планках.

Один из матросов, поскользнувшись на бегу, повалился к ногам Локка, который тут же занес над ним саблю. До смерти перепуганный матрос умоляюще воздел руки и простонал:

– Мы хотим сдаться! Хотим! А они нам не позволяют! О боги, помогите!

– Кто вам не позволяет?

Матрос махнул в сторону кормы.

Локк резко обернулся и…

– Проклятье! – выдохнул он.

На юте стояли человек двадцать, неуловимо похожие друг на друга: крепкие, загорелые, мускулистые, с аккуратными бородками и мелкими косичками до плеч, унизанными бусинами. На головах – зеленые тюрбаны; руки сплошь покрыты черно-зеленой вязью татуировок – строками священных виршей.

Джеремиты-Искупители… Эти религиозные фанатики и изуверы пребывали в твердом убеждении, что своими деяниями спасают проклятый, погрязший во грехе остров Джерем. Посвятив себя джеремским богам, они изгоями скитались по свету, смиренные и кроткие, как монахи, – до тех пор, пока им никто не угрожал. Однако их священный обет заключался в том, что при первом же признаке опасности, угрозы или проявлении насилия они должны безжалостно уничтожить противника, посмевшего поднять на них руку, либо с честью погибнуть во славу Джерема.

Сейчас все они напряженно уставились на Локка.

– Поганый нечестивец сулит алое очищение! – завопил один из Искупителей, вздымая огромную дубину из ведьмина дерева, утыканную медными шипами. – Омоем души в крови язычника! Сразим его во имя святого Джерема!

Толпа джеремитов устремилась вниз по шканцевому трапу. Тут-то Локк и услышал, как вопят настоящие безумцы. Какой-то матрос не успел убраться с их пути; главарь джеремитов небрежным взмахом дубинки расколол ему череп, будто арбуз, и тело несчастного превратилось в жуткое месиво под ногами фанатиков.

Локк, до глубины души пораженный доселе невиданным зрелищем – на него сокрушительной лавиной неслась сама смерть, – от неожиданности захохотал прерывистым, захлебывающимся смехом. Страх, пронизывающий до мозга костей, странным образом обернулся внезапной, полнейшей свободой. Локк воздел над головой бесполезную саблю и, будто пылинка, подхваченная ветром, бросился в атаку, вопя на бегу:

– Сволочи! Пробил ваш смертный час! Я, Равейль, посланник богов! Пришла ваша погибель! Всех на куски порублю!

От неминуемой смерти Локка спасло только весьма своевременное вмешательство Жана.

Главарь джеремитов, обезумевший великан, занес над головой Локка дубину с окровавленными медными шипами, сверкающими на солнце. Внезапно в искаженное бешенством лицо громилы вонзился топорик, выбив глаз, раздробив скулу и погрузившись в череп по самый обух. Локк упал навзничь, сраженный не ударом тяжелой дубины, а джеремитом, повалившимся на него без чувств; пока он тщетно пытался высвободиться из-под тела, бьющегося в предсмертных судорогах, горячая струя крови заливала ему лицо и шею. Чьи-то расплывчатые силуэты метались по палубе, топотали, вопили и сбивали друг друга с ног.

Мир превратился в бессвязный набор образов и ощущений; Локк безуспешно пытался в них разобраться…

Вот топоры и копья, предназначенные для него, пронзили тело поверженного джеремита… Вот он отчаянно замахал саблей, чувствуя, как клинок впивается в незащищенную плоть и располосовывает бедро Искупителя… вот Жан поднял его на ноги… Вот Джебриль и Стрев помогли матросам «Ядовитой орхидеи» взобраться на борт флейта… Вот лейтенант Дельмастро, сражаясь бок о бок с Жаном, изукрашенным эфесом своей сабли превратила лицо джеремита в кровавое месиво…

Тени, сумятица, невнятные выкрики.

Под неутомимым напором Искупителей держаться близ Жана было невозможно. Локка опять сбили с ног, он откатился влево, вслепую тыча саблей. Палуба и небо завертелись перед глазами, и внезапно он ощутил под собой пустоту…

Решетка грузового люка была распахнута; в глубине трюма мелькнули фигуры троих Искупителей.

Локк торопливо отполз вправо, поднялся на ноги, чудом увернулся еще от одного джеремита и, отчаянно отбиваясь, попытался продвинуться влево, чтобы отойти подальше от люка, но слева, потрясая окровавленным копьем, наступал очередной Искупитель.

Понимая, что с двумя джеремитами ему не справиться, Локк заметил, что над распахнутым люком висит грузовая сетка с огромной тяжелой бочкой, которую перед самым нападением пиратов зачем-то достали из трюма.

Он с ожесточением замахал саблей, на миг заставив противников отступить, оттолкнулся от палубы и подпрыгнул. От удара о бочку в голове загудело, но Локк вцепился в сетку, болтая ногами в воздухе, как человек, бегущий по воде. Сетка раскачивалась, будто маятник, однако Локк ухитрился взобраться на верх бочки, откуда ему открылась панорама сражения. С левого борта на джеремитов набрасывались все новые и новые моряки с «Ядовитой орхидеи»; Дельмастро и Жан теснили основные силы Искупителей к шканцевому трапу. Близ Локка противники сошлись в безжалостной схватке, звенели клинки, мелькали зеленые тюрбаны и непокрытые головы…