– Говоря о сокровищах, вы имеете в виду псевдосокровища?

– Так я других и не видел. Вы, конечно, скажете, что псевдоклад, особенно поскольку он должен датироваться, если быть точным, серединой восемнадцатого века, не так-то просто раздобыть, когда у вас в карманах пусто, как у нас с Хендерсоном. Но тут у меня имелся козырь. У тетушки моей неподалеку, чуть севернее Перта, дом, который она предоставила в мое распоряжение, потому что сама им практически не пользуется. И дом этот до потолка набит якобитскими реликвиями; довольно бестолковая коллекция, доложу я вам, а некоторые экспонаты просто приводят в содрогание, но как раз то, что нам было нужно для театрализованного представления. Абсолютно подлинная местная легенда утверждает, что клад Карла Эдуарда состоял из безделушек, подаренных ему французскими дамами. Мне ничто не мешало надергать из этого кошмарного ассорти наиболее ценную на вид ерунду, побросать в саратогский сундук и дать Хендерсону, чтобы он его закопал, а потом опять выкопал. Никто ничего не терял, зато чистый доход за счет страховой компании.

– Я как раз представляю эту компанию, – задумчиво проговорил Бридон. – Не знаю, отдавали ли вы себе в этом отчет.

– Еще как отдавал, с самого начала. На приеме, по-моему, это было у Обри Вентворта, ко мне подошла Гермия Дженнингс и сказала, что вон тот человек очень просил ему меня показать. По счастью, я в тот вечер был более или менее трезв и хорошенько вас рассмотрел, пока вы были заняты другими делами, а потом у кого-то, не помню, про вас разузнал. Конечно, я вас понимаю, вы отстаиваете права Компании. Но видите ли, моя мораль до таких вершин не дотягивается. Страховое дело, на мой взгляд, честная игра. Я рассказываю вам все это, поскольку на самом деле из нашей затеи ничего не вышло, так что вам не удастся спустить на меня цепных псов закона.

– А продолжите-ка вашу историю, – предложила Анджела.

– Да, разумеется. На чем я остановился? Так вот, единственное, чего я не нашел в Мортоне, был якобитский баул. А вещички просто в сырой земле как-то не очень смотрятся. Кроме того, довольно сложно было добиться того, чтобы экспонаты приняли грязный, лежалый вид. Знаете, мы немало потрудились над тем, чтобы серебро потускнело и все такое прочее. В общем, Хендерсон сказал, что купит саквояж в известном ему старом магазинчике в Лондоне, в каком-то медвежьем углу; там не задают никаких вопросов. Признаюсь, я не на шутку разозлился, когда он заявился в Мортон с огромным сундуком, который смастерили будто специально для того, чтобы таскать в нем майские деревья.

– О, так это был его выбор? – уточнил Бридон. – Интересно. Когда вы говорите, что Хендерсон «заявился», вы хотите сказать, у него имелся автомобиль?

– Нет, мне пришлось одолжить ему денег, чтобы он взял машину напрокат; то, что он нашел, было скорее для коммивояжеров, смахивало на небольшой грузовик. Видите ли, он сказал, очень важно, чтобы его заранее хорошо узнали в округе под другим именем и внешностью. А когда он потом пустится в бега и поднимется шум, он вернется к этой своей измененной внешности и никому не придет в голову его подозревать. Мне подумалось, звучит на самом деле разумно. И он решил представиться человеком, который ходит из дома в дом и продает пледы. Чтобы он смотрелся понатуральнее, мы накупили в Глазго несметное количество пледов. Он наклеил усы и еще придумал себе совершенно невозможную бабочку. Звался он Хьюисон – ведь Копатель довольно прилично говорил по-шотландски, не только на этом своем ужасном канадском наречии. Ну вот он и приторговывал пледами, всучивал всем, у кого хватило ума их купить, недели две, до того как мы приступили к осуществлению своей затеи на острове. На самом деле он сказал мне, что вполне тут примелькался.

– Мистер Летеби, почему, ради всего святого, вы позволили ему купить плед из шотландки? – не удержалась Анджела.

Впервые за время беседы Летеби, казалось, слегка смутился.

– Да-а, – расстроенно протянул он, – похоже, вы все тут разведали. Знаете, я велел ему купить эту жуть, поскольку думал, что так его запомнят. Он хотел, чтобы его запомнили, понимаете.

– Действительно запоминается, – признала Анджела, но почувствовав, что это прозвучало не совсем вежливо, попыталась вернуться собственно к теме беседы: – Наверно, эта машина с пледами пригодилась, чтобы привезти сюда сокровища?

– Да, попозже. Мы перевезли «сокровища» из Мортона примерно за неделю до того, как начинался срок аренды. Какой смысл был снимать их с места раньше необходимого, правда? На самом деле, кроме меня, в Мортоне никто не живет, стало быть, можно было не бояться, что кто-то хватится коллекции. А вот переправить ее на остров оказалось действительно непросто, особенно в сундучище, который купил Хендерсон. У меня довольно много знакомых на Флит-стрит, и кое-какие газеты раззвонили об этой истории, так что было нелегко передвигаться, не привлекая к себе внимания фоторепортеров. А сундук бросался в глаза за милю.

– И все-таки брать лодку было ошибкой, – заметил Бридон. – Вернее, вам следовало вернуть ее точно на то же место, откуда вы ее взяли. Надо было захватить побольше веревки. Это была первая насторожившая меня деталь, заставившая задуматься о том, что вы затеяли какую-то игру.

– Как я люблю это выражение – «затеяли игру»! Нравственная пилюля в облатке метафоры из мира развлечений, так что англичанин проглотит и не поперхнется. С этой лодкой, уверяю вас, было совсем не смешно. Понимаете, в последний момент выяснилось, что Хендерсон не умеет плавать, во всяком случае, он так сказал. И лезть в воду пришлось мне, а ночью, доложу я вам, здесь ужасно холодно.

– Моему мужу не нужно… – начала было Анджела.

– … А мистеру Летеби не нужны вводные замечания, – торопливо перебил ее Майлз. – В половине одиннадцатого мы встречаемся с Лейландом, сэром Чарлзом и всеми остальными желающими. Так что, если не возражаете, давайте пробежимся до конца. В день, когда вы приезжали осмотреть остров, вы навестили это место и перевезли груз оттуда, где была пришвартована лодка, где к реке подходит дорога, ведущая на Глендауни, так?

– Да… А откуда вам это известно? Впрочем, неважно. Да, именно так. Мне пришлось переплыть реку с длинной веревкой; перебросив таким образом канат, я привязал его к лодке. А до того мы перетащили лодку на другую сторону острова; это было довольно рискованно, но вроде бы нас никто не видел. Я привязал канат к обоим концам лодки, соорудив нечто вроде парома; Копатель перетянул ее на берег, загрузил, и я вернул ее обратно на остров уже с грузом. Копатель в зарослях орляка там же, поблизости вырыл небольшую яму – сходите посмотрите, сделано на славу, – и мы закопали в ней готовый к употреблению реквизит. Правда, потом мне еще нужно было вернуть эту проклятую лодку обратно к месту причала – и все в мокрющем купальном костюме. На курорте, конечно, ходить в нем приятнее.

– А зачем, собственно, нужен был трюк с веревкой? – спросил Бридон. – Разве на веслах не проще?

– Я ему так и говорил. Но, знаете, в некоторых вопросах Копатель был страшным занудой. Принялся ворчать, что плеск весел будет слышен на много миль, а сундук такой огромный, что либо помешает грести, либо просто навернется в воду и все прочее.