С июля до октября 1942 года подлодки были переведены в Западное Средиземноморье и действовали против судов, везущих грузы на Мальту. После прорыва Роммеля к Эль-Аламейну в Восточном Средиземноморье больше не было британских конвоев.

11 августа 1942 года «U-73» (командир Розенбаум) потопила авианосец «Игл», сопровождавший конвой на Мальту. Авианосец занимал место в хвосте конвоя. Розенбаум, хотя и находился в очень удобном положении для нападения на торговые суда, решил, что стоит атаковать «Игл». Он вполне правильно рассудил, что потопление авианосца было бы куда более важно, потому что, лишенный прикрытия истребителей, конвой мог стать превосходной мишенью для итальянских и немецких бомбардировщиков.

В ноябре и декабре 1942 года подводные лодки были направлены для противодействия высадке англичан в Алжире и Оране. В крайне тяжелых условиях они потопили 6 транспортов и 4 эсминца.

В 1943–1944 годах наши лодки действовали на морских коммуникациях противника сначала в районе североафриканских портов, затем портов Сицилии и Южной Италии. В этих операциях «U-410» (командир Фенски) потопила британский крейсер «Пенелопа», а «U-617» (командир Бранди) – быстроходный минный тральщик «Уэлшмен». Также было потоплено около 30 торговых судов.

В 1941 году действиями подводного флота на Средиземноморье руководил Орн – офицер, отлично зарекомендовавший себя и как капитан субмарины, и как работник штаба. В январе 1942 года его сменил капитан Крейш. Он служил на разных должностях, везде проявляя высокий профессионализм. А командуя субмаринами на Средиземноморском театре военных действий, он доказал, что является к тому же прирожденным лидером, отличным организатором и прекрасным оперативным работником. В январе 1944 года его сменил капитан Вернер Хартман – подводник старой гвардии. Еще в мирное время он окончил курсы офицеров подводного флота и успел попробовать себя и как командир, и как инструктор учебных подразделений на Балтике.

Принимая во внимание наличие на Средиземном море мощных противолодочных сил, я уверен, что результаты, достигнутые нашими подводниками, были максимальными. Большего от них нельзя было требовать. Однако средние показатели потопленного тоннажа в сравнении с Атлантическим театром военных действий были более низкими, а потери удручающе высокими. Из 62 немецких подводных лодок, посланных на Средиземноморье начиная с 1941 года, 48 были потеряны. А поскольку в портах отсутствовали бетонные укрытия для них, 11 подлодок были уничтожены на стоянке.

Командование флота

Став главнокомандующим ВМС, я сразу же был поставлен перед проблемой: следует ли внести изменения в структуру командования и произвести кадровые перестановки или оставить все как было. Передавая дела, гросс-адмирал Редер аттестовал мне всех старших офицеров, подробно перечислив заслуги каждого. Именно мой предшественник посоветовал произвести некоторые изменения. Назревшая необходимость упростить организацию, по крайней мере в высших эшелонах командования ВМС, также подталкивала меня к определенным переменам. В рамках организационной структуры, существовавшей до марта 1943 года, адмирал, командующий флотом, не был напрямую подчинен военно-морскому командованию. Он исполнял приказы командующего группой, который в своем районе отвечал не только за оперативное командование флотом, но также руководил действиями оборонительных сил и подводных лодок, которые размещались в его районе, а также подразделениями авиации, приданными военно-морским силам для решения тактических задач. Иными словами, командующий группой отвечал за ведение войны на море в конкретном районе. Однако в начале 1943 года на море сложилась такая ситуация, что никаких крупномасштабных военно-морских операций, для руководства которыми понадобилась бы организация такого рода, уже не стоило ожидать.

Поэтому командование группы «Север» и командование флота были объединены и подчинены адмиралу Шнивинду, должность которого теперь называлась «главнокомандующий Северной группой».

Должен признаться, что действительная причина назначения на этот высокий пост столь молодого человека заключалась в том, что я, главнокомандующий военно-морскими силами страны, был значительно моложе большинства адмиралов, когда-либо занимавших этот пост. При всем моем уважении к таким заслуженным офицерам, как адмиралы Карлс, Бем, Денш, Шустер и Маршал, с которыми меня связывала многолетняя дружба, я придерживался мнения, что с чисто человеческой точки зрения на высокой командной должности лучше иметь молодого человека. Кроме реорганизации группы «Север», о чем я уже упоминал ранее, я произвел следующие назначения:

главнокомандующий ВМС «Запад» (Франция и Бельгия) – адмирал Кранке;

главнокомандующий ВМС «Юг» (Эгейское и Черное моря) – адмирал Фрике;

командующий ВМС «Нордзее» – адмирал Фёрсте; командующий ВМС Норвегии – адмирал Цилиакс. Адмирал Фрике до этого был начальником штаба ВМС, после него этот пост занял вице-адмирал Мейзель.

Последующие события показали, что решение о назначении более молодых командующих было правильным. На совещании с моим начальником управления кадров контр-адмиралом Бальтцером в начале февраля 1943 года я высказал пожелание, чтобы контр-адмирал Хейе был освобожден от своих прежних обязанностей и направлен в мое распоряжение. Я хотел, чтобы этот человек стал «Маунтбеттеном немецкого военно-морского флота». На британском флоте адмирал лорд Луис Маунтбеттен имел в своем подчинении морской спецназ, а также всевозможную технику и мелкие плавсредства для выполнения специальных морских операций.

Ранее таких сил в Германии не существовало. Я имею в виду, к примеру, так называемых «людей-лягушек», которые плыли под водой и крепили мины и взрывчатку на подводную часть целей, сверхмалые субмарины, человекоуправляемые торпеды, начиненные взрывчаткой катера и т. д. Специально подготовленные «морские дьяволы» ценой небольших потерь могли достичь очень высоких результатов. То, что их операции нередко завершаются большими успехами, наглядно доказал принц Боргезе и его «люди-лягушки», которые в декабре 1941 года проникли в акваторию Александрийского порта и серьезно повредили линкоры «Королева Елизавета» и «Валиант».

Хейе, опытный и энергичный офицер, всегда переполняемый идеями, казался мне именно таким человеком, который необходим на этом месте. Однако мой кадровик убедил меня, что Хейе и на своей нынешней должности приносит большую пользу, и предложил вместо него кандидатуру вице-адмирала Вейхольда. Последний был начальником Академии ВМС, затем служил в штабе и проявил себя с самой лучшей стороны. В первые годы войны, будучи офицером связи, прикомандированным к итальянскому штабу флота, он постоянно пытался привлечь внимание итальянцев к стратегическим проблемам на Средиземноморском театре, подчеркивал необходимость обеспечивать надежную защиту североафриканских конвоев и оккупации Мальты. В феврале 1943 года, когда думать о крупномасштабных наступательных операциях было уже поздно и перед нами стояла конкретная задача обеспечения прохода конвоев из Италии в Северную Африку с минимальными потерями, защищая их всеми доступными способами, Вейхольд не сумел оказать должного влияния на итальянцев. Когда ситуация на тунисском плацдарме стала критической, я отправил ему на смену контр-адмирала Меендсен-Болькена, который под руководством вице-адмирала Руге, одного из наших самых опытных офицеров во всех вопросах, касающихся конвоев, должен был попытаться повлиять на ход событий. (Позже опытный и энергичный Меендсен-Болькен сделал быструю карьеру и стал командующим флотом.)