class="p1">Следующий день и последующая за ним неделя, как и весь месяц, прошли в тумане и серости. Она мало ела, ещё меньше спала и с каждым днём угасала всё больше. Одно время Кристина решила отыскать Однорукого, попытаться с ним поговорить и всё выяснить, но над ней только зло посмеивались и предлагали информацию в обмен на тёплое гнёздышко между её ног. Однажды её едва не схватили одержимые, но она только чудом отбилась. Теперь на руке красовался длинный змеистый шрам, испортивший её кожу. Хотя, какая Кристине теперь разница? Мысли пойти в шлюхи стали настолько близки к реальности, что она уже отыскала «агентство», где положительно высказались о её кандидатуре.

Минул ещё месяц, последние копейки вышли, а с работы девушку прогнали за то, что она не оттёрла туалеты до блеска. Зарплату Кристине так и не выдали и поэтому, она, рыдая и дрожа, уже ехала в такси к своему первому клиенту. «Что же, хуже уже не будет, — рассудила она, стараясь не плакать. — Я мечтала стать инквизитором и защищать людей от боли, чтобы им не пришлось страдать как мне, а теперь я стала проституткой и должна держать кокетливую улыбку, раздвинув ноги пошире…»

Кристина, нехотя, но оделась как подобает женщине её профессии: чёрное, облегающее платье с глубоким декольте, высокие туфли, напудренное лицо, скрывшее бледность и сухость кожи, розовые, как атлас, губы, острые чёрные ресницы, контрастирующие с завязанными в хвост белыми, отливающими серебром, волосами.

Такси выплюнуло её и она, пошатываясь, зашагала к домофону. Это был левый берег города Невска — неоновые огни пульсировали в ночном сумраке, дорогие машины разъезжали по выглаженным, чистым дорогам, а люди носили дорогие элитные костюмы и деловито держали себя даже под ночным мраком. Было людно, но на неё даже никто не обратил внимания. Видимо, такие женщины в этом месте не редкость.

Дом был большим, частное трёхэтажное здание, поставленное из тёмного и красного дерева, остроконечная крыша с чёрными черепицами каскадной крыши. Окон много, но все они завешаны, оттуда слышится музыка и веселье.

«Будь вежлива с клиентом и никогда не отказывай, если клиент платит. Терпи всё, что они делают, если они платят, — сказал тучный брыластый начальник. — Поняла?»

«Поняла, — кивнула Кристина, — спасибо».

Она робко постучала в массивную дубовую дверь и встала, ожидая своей участи.

«Ниже некуда, — сказала она себе, — хуже некуда. Я теперь никто и ничто, просто товар. Это даже не я. Это кто-то другой».

Дверь растворил какой-то бугай, в очках и чёрной майке. Бородища чёрная, тело широкое и сильное.

— Шлюха?

Она хотела убежать, но кивнула.

— Заходи.

Бугай провёл через винтажную, роскошно отделанную лестницу, через коридор, усеянный гобеленами и картинами и остановился перед белой дверью. Три стука. Кристина слышала за этой дверью женские стоны, смешки и мужские маты.

— Ох, девочки, к нам ещё красавица приехала! — крикнул голос из-за двери, и она отворилась. В проёме показался опухший, красный и пьяный в стельку молодой парень с кошачьими глазами. — Шуруй, Здоровяк, я дальше сам.

— Так точно, босс, — сказал бугай и растворился.

— Ну что, красавица, готова веселиться? — Он взял Кристину за грудь, так бесцеремонно и быстро, что она даже ахнуть не успела. Голову она опустила к полу и не смела её поднять. Раньше она бы ударила негодяя и раскричалась, но не теперь. Теперь она никогда не отказывает, если клиент платит. Это надо запомнить. — Ох какие формы, ну не бойся! Заходи, я тебе покажу, что может моя железная рука.

«Железная?»

Она только сейчас увидела, что у клиента на руке — инкрустированный серебром и золотом стальной протез. Не может этого быть.

Она на секунду вспомнила свою прошлую жизнь, вывернула руку клиенту так, что тот взвыл.

— Ты что делаешь, шлюха?! Охрана!

— Совсем охренел, Однорукий?

— Ты что… — Он вперил в неё свои кошачьи глаза и побледнел. Точно он. — К-кристина?

Позади неё возникли тени и мгновение спустя девушку заломали, уронив на колени. Она не отводила взгляд от Однорукого. Он располнел, обвешался цепями и перстнями, пустил короткую щетину по своему обожжённому лицу, но эти глаза она узнала бы из тысячи.

— Вот уж не думал тебя встретить, — сказал он, завязывая пояс на шёлковом халате, — как ты… Как ты здесь очутилась?

— Что ты сделал с Витей? — прошипела она и дёрнулась, норовя выдрать глаза его телохранителям. — Отвечай!

Однорукий приложил протезированную руку ко лбу и громко выругался.

— Отпустите её, парни. Это не шлюха, а моя давняя подруга. И, кажется, нам есть, что обсудить…

Они сидели в спальне. Кристина заметила, что кругом разбросано женское бельё разного рода целостности — кофточки, платья, юбки, бюстгальтеры, колготки и ещё много прочих мелочей… В воздухе пахло крепким алкоголем, вперемешку с бельём валялись бутылки от вина, шампанского, пива, рома…

«А в “Зиме” этот кретин жаловался, что ему ни одна баба не даёт. Теперь развлекается, козлина!»

Однорукий сидел на кровати, подмяв под себя ноги болтал в бокале свой розоватый напиток. Невдалеке, на резной тумбочке, стояло блюдце с фруктами: яблоки, бананы, апельсины, мандарины, гранат, груши — устанешь всё перечислять. Беловолосый лениво, по-кошачьи, потянулся к дольке яблока, понюхал свой напиток, опустошил залпом бокал и умял яблоко. Краска на лице выступила ярче прежнего.

— Рассказывай. Всё.

— Слушай, Крис, я понимаю, мы с тобой люди не чужие, но некрасиво было прогонять моих девочек в самый разгар веселья, — Однорукий приложил свой обновлённый премиальный протез ко лбу. — Ты хоть представляешь, сколько стоит час с элитными куртизанками?

— Рассказывай, — повторила она, сжав губы. — Не то я твои бубенцы сейчас самолично урежу и засуну их тебе в задницу.

— Некоторые за такие эксперименты платят бешеные бабки, — ухмыльнулся белыми, как снег зубами, Однорукий. — Но, знаешь ли, раз уж ты приковыляла сюда на своих высоких каблуках, то сначала сама расскажи, как докатилась до жизни такой.

Она хотела послать его, но удержалась и рассказала всё, что с ней случилось, не тая от этого беловолосого козлины ни крохи правды. Кристина надеялась обменять правду на правду. Да и чего ей теперь скрывать? Жизнь всегда берёт плату… И играет в кости.

— Да, вот это жизнь вышучивается, — хохотнул Однорукий и приложился уже к недопитой бутылке вина. Он пил так жадно, будто скитался по Сахаре сорок лет. — Кто знал, что такая красотка как ты подастся в шлюхи?

Кристина сдержала себя от навалившейся злости. Да как он смеет, выродок! В корпусе таскался за мной и за другими девками, вымаливал зачёты на предметах, а теперь говорит со мной как царь