class="p1">— Ты пытаешься быть смешной? — он начинает приподниматься на локте, все еще обнимая меня одной рукой.

— Мой папа действительно назвал меня комиком сегодня, — я не упоминаю, что это было потому, что я сказала, что найду работу в следующем семестре, если он решит урезать меня из-за моих оценок.

— В самом деле? Он назвал меня ветхим тюленем.

— По сути, это комплимент.

— Конечно, если у тебя слабый слух, — он делает глубокий вдох, его губы приоткрываются, затем выпячивает нижнюю губу. — Ты собираешься объяснить, почему меня изгоняют из твоей постели?

Я мотаю головой в сторону спальни.

— Элиза и Хэнсон спят в моей комнате.

На него накатывает видимое облегчение.

— И я предполагаю, что она не любит секс втроем.

— Не совсем. Но я всегда могу позвонить…

Отис зажимает мне рот ладонью, чтобы остановить меня.

Я прикусываю губу, чтобы избавиться от его прикосновения.

— Давай не будем продолжать играть в эту игру «заставь Отиса ревновать».

— Ты бы предпочел поиграть в Катан?

Он быстро высвобождается из моих объятий и садится. Его лицо расплывается в улыбке, а глаза возбужденно блестят.

— Действительно?

Мы играем в течение двух часов, придумывая свои собственные правила. Он готовит мне чашку горячего шоколада, когда я мимоходом замечаю, что очень хочу его. И когда я наблюдаю, как он плавно перемещается по моей кухне, я еще больше убеждаюсь в своих чувствах.

Потягивать теплый напиток во время игры — это самое интересное, что у меня было за долгое время. Все было испорчено три раза, дважды Рэйвен, которая злится и набрасывается на нас, когда мы не осыпаем ее вниманием, и один раз Отис, поскольку он такой отъявленный неудачник.

Когда ему приходит время уходить, он целует меня в дверях, глубоко, медленно и сладко, обхватывая мое лицо ладонями. Это длится вечно, если бы вечность была достаточно короткой, чтобы быть горько-сладкой, его руки на моих щеках, мои сжимают материал его рубашки. Он поглощает мои чувства, и этого все еще недостаточно.

Я снова тянусь к нему, когда он отстраняется, желая еще одного прикосновения, все мое тело дрожит от потребности, которую я давно не испытывала.

Но он уже ускользнул, и к тому времени, как я возвращаюсь к себе, он пишет мне сообщение.

принцесса:

Сегодня 5:21

запри свою дверь, или я ограблю тебя

и спасибо за то, что ты была моим настоящим полуночным поцелуем

спокойной ночи, джи

p_riversideuniversity Выложил u/pistollovers123 3 часов назад

Прогнозы на игру?

Я действительно нервничаю по поводу следующей игры, потому что у нас все было так себе. В прошлом году у меня не было сомнений, что наша команда отправится в конференцию, потому что мы доминировали весь сезон, но в этом году мы набрали обороты только после шестой игры. Что вы, ребята, думаете о следующей игре? И как вы думаете, коллегиальный футбольный комитет позволит нам пройти в кубок нектара??

1 комментарий | 92 % UPVOTE

jillianmillerha1 33 мин назад

это все из-за Моргана. тренер С больше играет с ним, так что ему лучше не облажаться в следующей игре, иначе мы, вероятно, не попадем в кубок нектара

Глава 28. Как я сплю по ночам

Отис

Тренер Сахнун держит меня в своем кабинете, пристально глядя на меня в попытке запугать и заставить признаться в том, что только что произошло, чтобы дать ему повод не выгонять меня из команды. Но если он думает, что выиграет тихую игру, то он помешан на какао-слойках.

Это значит, что нас двое, учитывая то, что только что произошло. Но я достиг своего предела. Вести себя как сумасшедший на самом деле было самым разумным из вариантов, которые были в моем распоряжении.

Такое ощущение, что мы сидим здесь по меньшей мере час, хотя часы на стене показывают, что не прошло и пятнадцати минут. Клянусь Богом, время замедляется в этой гребаной комнате.

— Итак, — говорит он, нарушая тишину хлопком в ладоши. Ха! Я выигрываю. — Ты не хочешь объяснить, что произошло на поле?

Я пожимаю плечами. Подражая его позе, я сохраняю беззаботное выражение лица, несколько раз проводя языком по зубам.

Челюсти тренера сжимаются в ответ, его глаз подергивается от едва сдерживаемой ярости. К этому моменту он уже должен был взорваться, поскольку мое несговорчивое поведение невыносимо для такого грозного человека, как он. Я искренне впечатлен тем фактом, что он оставался таким спокойным на протяжении всего этого времени.

— Почему ты сейчас такой тихий, а? Тебе так много нужно было сказать раньше. Высказаться. Давай послушаем, что ты хочешь сказать, большой мужчина.

Я наклоняю голову и выгибаю бровь, медленно моргая, отказываясь поддаваться на уговоры.

— Это потому, что ты меня боишься? — он издевается, издавая беззаботный смешок, а затем разводит руки в притворном приглашении. — Не стоит. Я намного меньше Родни и немного приятнее рефери, — заложив руки за голову, он приветствует меня решительным кивком. — Итак, давай. Говори. Выпусти это наружу. Я не буду кусаться. Или ты слабак?

Я закатываю глаза, но в раздражении прижимаю руки ближе к груди. Напуган? Киска? Далек от этого. Слабак не стал бы смотреть в лицо судье и орать, как гребаный варвар, пока его не исключили из игры, и не попытался бы избить самого крупного парня на поле. С другой стороны, разумный человек тоже не стал бы этого делать, но дело не в этом.

— Послушайте, — лениво протягиваю я, мой голос надтреснутый и сухой от напряжения, которое я ранее приложил к своим голосовым связкам. Я делаю движение между нами. — Вы не можете просто разобраться с тем, что это такое на самом деле, и уже наказать меня?

Теперь его очередь казаться скептиком.

— Наказать тебя как?

Мои руки опускаются, и ладони громко хлопают по бедрам. Тяжело вздыхая, я вытягиваю шею в пустом безразличии.

— Я не знаю, но мне нужно, чтобы вы, — я дважды хлопаю в ладоши, — чоп-чоп и продолжай в том же духе. У меня есть планы.

В любой другой день я бы не осмелился так разговаривать с тренером, но сегодня был не какой-нибудь другой день. Сегодня самый худший день в моей жизни. Кроме того, я уже нахожусь в горячей воде, так что, что плохого в том, чтобы обжечься еще немного, особенно когда так приятно выпускать пар?

— Какие планы? — тренер фыркает. — Я знаю, что твоя семья не смогла прийти, а вечеринки начинаются не раньше десяти или одиннадцати. Итак, где… — его голос затихает, и на его лице появляется понимающее выражение.

Внезапно