кровью глазами. Я сглотнул. Демон слегка подался вперёд, надавливая грудью на дверь, и дверь в стойло опасно затрещала. А она дощатая, что просто верх беспечности! Для такого зверюги нужна дверь из брёвен! И потолще, потолще! Демон нервно фыркнул и дёрнул ушами. И уставился на мою правую руку. Что бы это значило?.. Я посмотрел туда же. В правой руке сиротливо торчал кусок морковки. Для такого монстра — словно насмешка. И всё же, нужно рисковать! Дрожащей рукой я протянул зверюге угощение. Ага! Сейчас он мне эту руку, по самый локоть…

— Клац!!! — я и не заметил стремительного движения головой. Одно слово — демон! Только морковка оказалась срезана, прямо по обрезу пальцев. Ещё полмиллиметра, и хлынула бы кровь. Я ещё раз сглотнул. Раскрыл ладонь с огрызком, — Клац!!! — ладонь пуста. Как он это умудрился?..

— Хруп… — и всё? Вся морковка ему на единый «хруп»? О, Господи!

И тут… и тут я вспомнил, что у меня на пальце перстень! Который, по идее, должен всех вокруг делать ко мне добрее. Ну, или подчинять. Ага! Попробуем!..

Медленно-медленно я потянулся рукой к конской морде. Работай, перстень, работай!

— Ты-дыщь!!! — тяжёлый удар копытами, казалось, потряс всю конюшню. Конь ударил в стену задними ногами. А потом тяжело заскрёб перед собой передним копытом. Ничего-ничего! Деваться тебе из стойла всё равно некуда! Моя рука продолжала тянуться к конской морде. Очень, очень медленно. И, кажется, пальцы подрагивали.

— Фыр-р-р!!! — мне показалось, что конь не просто фыркнул, вздёргивая морду, а что он огнём полыхнул из ноздрей. Рука непроизвольно замерла. Страшным усилием воли мне удалось её не отдёрнуть. Я пару секунд постоял неподвижно. И снова потянулся ладонью к конскому носу. Фырчи-фырчи… подумаешь! Я на Гронвальдском поле одного такого же фырчуна так палкой по ногам приласкал! Рассказать? Ладно, расскажу как-нибудь. Потом. Сперва дело.

— Ты-дыщь!!! Ты-дыщь!!! Ты-дыщь!!!

Волнуешься? А я, думаешь, не волнуюсь? Мне тебя ещё взнуздать надо! Оседлать! И как-то умудриться на тебя вскарабкаться. Ага! А волнуешься ты! Ладно, давай оба успокоимся… Моя рука наконец-то коснулась лошадиной морды…

— Фыр-р-р!!!

— Что «фыр»? — спросил я, — Завидуешь, что других в бой взяли, а тебя нет? А не надо из себя монстра изображать! Ладно, так и быть, возьму я тебя… нет, не в бой. В путешествие. Это, может, ещё интереснее! В разных странах побываем, мир посмотрим…

Я рискнул погладить коня по морде. И ещё раз. И ещё. Конь косил на меня бешеным глазом, скалил зубы, но пока не кусался. Уже хорошо…

Только через полчаса, накинув на морду коня уздечку и взгромоздив на собственное плечо седло, я вывел коня на улицу, на ходу скармливая остатки второй морковки. И ничего! Пусть весь мир подождёт! У нас с конём было важное дело: мы знакомились!

Давешний парнишка-конюх не стал искушать судьбу, стоя в проходе, а ловко юркнул в одно из пустых стойл и закрыл за собой дверцу. Выскочил только тогда, когда мы его миновали и вышли из конюшни.

Конь остановился, впитывая новые, свежие запахи, а я поглаживал его по морде, по шее, разглаживал гриву. Ну, ладно, пора! Я снял с плеча седло. Шарир покосился, как мне показалось, с усмешкой. Та-а-ак!.. Он хочет здесь представление устроить, что ли?! Я властно положил ему на спину руку. С перстнем. Конь вздрогнул и замер. Секунда, две, три… я снял руку со спины. Поднял, расстелил и разгладил на спине вальтрап. Иногда его называют потник. Конь стоял смирно. Пока это ещё ничего не означает. Поверх вальтрапа я положил особую меховую подкладку — чепрак. Разгладил. Конь стоял. Вокруг нас начинали собираться зрители. Я наклонился к седлу. Поднял и зафиксировал стремена, перекинул поверх седла подпругу. Ну-у…

Шарир фыркнул и переступил ногами, когда я укладывал ему на спину седло. Но с места не сошёл. Ай, умница! Ай, молодец! Это я что, вслух сказал? Ну и ладно! Я потянул за седло, вместе с меховушкой, продвигая его от загривка на спину. Так положено. Сперва седло кладут над передними ногами коня, а потом сдвигают, на расстояние одной ладони от подпруги до передних ног. Чтобы там, под седлом, ни единой складочки не оказалось, иначе можно животному спину натереть. Да так, что конь взбесится. Проверил, что седло строго вертикально, не сбито на сторону. И принялся затягивать подпругу.

— А это точно Шарир? — шёпотом уточнил один из зрителей.

— Точно! — заверил конюх, откуда-то из-за спин.

Ну вот, подпруга затянута. Иногда лошади делают хитрость — надувают живот. Кажется, что подпруга затянута, но только сядешь, как седло поворачивается и всадник падает наземь. Хорошо при затягивании подпруги угостить коня чем-то вкусненьким. Когда он жуёт, он физически не может надуться. Беда в том, что у меня ничего вкусненького нет. Можно провести его несколько шагов в поводу. И тут же подтянуть подпругу. Я так и поступил, проверив, не хитрит ли конь. Шарир всяких глупостей себе не позволил. Он стоял, тревожно прядая ушами, но стоял смирно. Последний этап: проверка копыт. Или крючкование. Если коню попадёт между подковой и копытом маленький камешек, то это может обернуться серьёзной бедой. Поэтому всегда — при любой остановке! — всадник обязан проверить копыта лошади и почистить их особым крючком. Оттого и крючкование. Я потянулся к первой ноге Шарира.

— Сумасшедший! — прошелестело по рядам и зрители подались назад.

Но нет. Шарир позволил мне осмотреть все четыре копыта. И каждое из них я на всякий случай поскрёб. Нормально, ничего такого, о чём стоило бы волноваться. Осталось приделать как-то мешок, который всучил мне брат Гюнтер перед расставанием. Я оставил его перед конюшней, когда входил. Как бы мне его…

— Давай сюда! — любезно предложил брат Марциан, наблюдавший в числе прочих за моими манипуляциями, — Мы все вещи в одну телегу сложили.

Отлично! Со вздохом облегчения я передал мешок, и убедился, что его положили куда надо. Ну, последнее! Сесть, да чтобы не насмешить окружающих. Отрегулировал стремена. Передвинул набок меч, чтобы не мешался под ногами. Чуть притянул голову коня к груди, чтобы тот не сделал шага в момент посадки. Теперь одну ногу в стремя и…

Положено вообще-то толкнуться другой ногой и птицей взлететь в седло. Но у меня толкнуться не получилось. Я позорно заскакал на той ноге, которая ещё оставалась на земле. Шарир покосился на такого всадника-растяпу и вздохнул. И не шевельнулся. Несмотря на то, что я выпустил повод и голова коня снова поднялась. Это очень важно, чтобы конь не шевельнулся. Я нашёл-таки под ногой надёжную