не мог сдерживать чувств и, все накопившееся, вновь вырвались наружу. Он бил, стучал, кричал и плакал от боли. И, даже, когда вновь собрал всю волю в кулак и продолжил подниматься вверх по ступеням, взгляд… мёртвый взгляд Лизы, больше никогда его не покинет. Джип знает, что его собственные глаза уже утратили ту былую искру, что дух его тлеет, а сердце стонет. И в конечном счете, он присоединится к своей любимой, также, как и она, вальсируя в небесах всё ещё догорающим голубым пеплом.

«Настоящий мезмеро рождается, умирая лишь дважды…»

Заповедь последнего старейшины дома Мезмеро

Акт девятый

Утраченный Фрагмент

Поднимаясь столько лет назад на пьедестал алтаря, Виктор мечтал. Мечтал, что, наконец, его жизнь окрасится тысячами событий и красок, эмоций и воспоминаний. Но никогда он не мог представить все те чувства, что будет испытывать, сходя вниз по лестнице, неся за собой дух последнего хранителя забвений. После той самой внушительной речи мезмеро и сам основатель шаг в шаг ступали по порожкам, а народ, стоящий на всей площади и даже за её пределами, ликовал под шум музыкальных инструментов и фейерверков. Поворотный день в жизни всего дома. Финальный концерт, ознаменовавший окончание ежегодного турнира на сей раз нёс весть о перевороте. Центральное кресло в доме совета боле уж не будет пустеть. Отец-основатель вернулся, даруя надежду всем нынешним и будущим поколениям. Надежду на справедливость и спокойствие, безопасность и процветание.

Виктор Звонарь не нуждался более в академии и был с почестями освобождён от занятий и экзаменов, став самым молодым выпускником за всю историю. Как проводник воли и разума основателя, молодой человек занял законное место в совете мезмеро среди сильнейших и мудрейших. И, хоть это не было пиком его мечтаний и желаний, возможности отказаться от такого ему точно не представлялось. Ибо, как и солнце, он не мог просто взять и перестать нести свет. Каждый день к нему приходили как на поклон, так и за советом, а великий основатель никогда не считал простой отказ достойным ответом.

Так шли дни, а за ними недели, и Виктор стал замечать, что люди постепенно начали зависеть от него. Зависеть от его слов и действий, его желаний. Даже, если Крайе совершенно не имел к этому какого-либо отношения, народ воспринимал Звонаря подобно ему и никак не разграничивал ни отношение, ни способ обращения. За пару месяцев после фестиваля он превратился для людей, не знающих его самого, а, то есть почти для всех, в господина, что молодому человеку казалось совершенно неправильным и аморальным. Быть может, он и видел всё глазами владыки, но никак не совершал всего того, за что в данное время его почитают. Может, на кого-то другого такая слава и власть подействовала бы, как катализатор для эго, но Виктор всегда ощущал, что он, на самом деле, всего лишь сосуд, а то, как сейчас к нему относятся, лишь подчеркивало значимость и величие основателя, в то время, как он сам оказывался блеклым, как очередная капля в широкой реке.

Звонарь уже не мог, как и раньше, видеться с братьями Пуарье или Леонардом, а очертания лица Крыловой, о которой он начинал вспоминать, уже расплывались, и в воображении её тонкие золотые брови и маленький курносой нос начинали плавно перетекать по лицу, изменяя чёткую застывшую картину. Он даже позабыл узнать, как они, и, что вообще происходило с тех пор, как окончилась та глава в их общей жизни. Лишь только Альберт, как глава академического холла, иногда захаживал по делам в совет, благодаря чему Виктор хоть как-то узнавал последние новости. Но вот, его уже не было целую неделю, и молодой человек начал ходить по своим апартаментам из угла в угол, придумывая сам для себя вести.

– Виктор. – Обратился к нему из пустоты Владыка. – Твои хождения ни к чему не приведут.

Парень остановился прямо посередине комнаты и развел руками: – Ну а что мне ещё делать, Крайе? Я уже и сам не знаю…

– А чего тебе хочется? – Переспросил совершенно невозмутимы вибрирующий голос.

– Я хочу увидеть всех! Уж столько времени я сижу здесь, как экспонат…

– Мы не экспонат…

– Так и я о том же! – Развернулся он на месте. – И никто даже не расскажет.

–Нет. Я говорю: что мешает тебе самому сходить и разузнать?

У Виктора тут же запнулась мысль. Он огляделся вокруг и не раздумывая сказал: – А что? Так можно?

– Ну мы же, как-никак, не пленники… вроде. – Находясь в мире живых, Крайе абсорбировал знания, привычки и повадки других, словно губка, и начинал уже говорить, даже посвободнее Джипа.

– Ну, если учесть, что ты – самое сильное создание Отца, оставшееся в третьем мире, то нас сложно посчитать пленниками…

– А, судя по относительной тишине внизу, можно предположить, что сегодня к нам, более, нуждающихся посетителей не будет.

Звонарь ожил прямо на глазах: – Так что… выходим?

– Выходим. – Четко произнёс владыка, и в его интонации можно было разглядеть небольшую улыбку. – Да и мне было бы полезно проветрится.

До сего момента Виктор даже не знал, что окно в его комнате открывается. Он распахнул ставни, выходящие прямо на академию, и сквозь разлом одним прыжком преодолел пол пути. Ещё один рывок и юноша оказался в полуметре от стены предела. Привратник кивнул ему своей большой каменной головой, и заграждения раздвинулись, открывая тому путь. Внутри академии ничего не изменилось. Хотя, что могло измениться всего за пару месяцев? А, хотя, нет, кое-что в корне, да поменялось. Мезмеро, что раньше никогда бы с ним и не поздоровались, теперь, только завидев, как тот идёт, сразу обращали внимание. Все кивали, махали ему рукой, а некоторые даже кланялись и пытались подойти поближе. В конце концов вокруг него собралась целая толпа народа, и люд всё стекался и стекался, заслышав о приходе пророка. «Всё, конечно, хорошо, но так мы не добьёмся нашей цели…» – Говорил Крайе, пока Звонарь оглядывал оживлённую публику.

– Эм… Ребята, ребята. – Улыбался юноша. – Безусловно всех очень рад видеть, но я пришёл проведать своих друзей. Так что не могли бы вы сказать, где сейчас Кира Крылова и братья Пуарье?

Некоторые, конечно, переспросили, но всё же почли за честь выполнить просьбу основателя. По счастливой случайности, Джипа и близнецов он обнаружил в компании Леонарда Крауна. Те просто шли куда-то через весь двор, активно переговариваясь, и, когда увидели Звонаря, окрикивающего и машущего им руками, то сразу помчались навстречу. Жок тут же принялся обнимать его, как плющевую игрушку, а