– Я хотела его убить, – рассказывала мисс Беринг без всякого выражения. – Мне это не удалось, но только потому, что он был уже мертв. Я была его любовницей… Из-за денег… и он собирался тебе об этом рассказать.

Она улыбнулась с горькой насмешкой над самой собой.

– Я думала, что не смогу этого пережить. Я все еще люблю тебя, и я хотела, чтобы ты меня любил, хотела этого больше всего на свете. А ведь если б он тебе рассказал, я бы легче это перенесла, чем вот сейчас, когда я сама тебе обо всем рассказываю, и не только о том, чем я занималась, но и о попытке убийства. Я сожалею, очень сожалею, что так поступила с тобой. И ты никогда не поймешь, до чего я сейчас расстроена…

Молодой человек посмотрел на нее так, словно никогда прежде не видел.

Она ответила ему прямым взглядом – молчаливым и немигающим.

Шарлотта замерла на месте. Она бы почувствовала себя чрезвычайно навязчивой, если бы кто-нибудь из этих двоих обратил на нее сейчас внимание.

– Зачем? – спросил Пирс с болезненно искаженным лицом, неспособный понять то, что он сейчас услышал. – Почему ты вела… такой образ жизни?

На этот раз Джастина не стала употреблять слово «шлюха», но если и хотела как-то оправдаться, то преодолела искушение. Миссис Питт так и не узнала, помогло ли девушке в этом ее присутствие или что-то другое.

– Сначала для того, чтобы выжить, – ответила мисс Беринг тихо и монотонно, словно боялась выразить обуревавшие ее сильные чувства. – Мой отец погиб в море, и у нас с матерью не было никаких средств к существованию. Мамина семья отреклась от нее за то, что она вышла замуж за иностранца. Они не желали нам помогать – хоть чем-то. А позже я привыкла к хорошим вещам, теплу, уюту, а потом и к роскоши, и к свободе от беспокойства, что буду есть и где жить на следующей неделе.

Она сделала паузу, глубоко вздохнула и продолжила:

– Я знала, что долго это продолжаться не может. Женщины стареют и становятся ненужными. После тридцати много не заработаешь, и уж тем более после тридцати пяти. Поэтому я хотела накопить денег и купить себе какое-нибудь дело. Я все время хотела расстаться со своим образом жизни, но продолжать было так легко и просто… И так тянулось до нашей встречи в театре. Я полюбила тебя и поняла, какую цену заплатила за свое благополучие. Со дня нашей встречи у меня все изменилось.

Она не стала распинаться, убеждая своего любимого, что говорит правду. А он все сидел молча, слегка вздрагивая, словно от физического потрясения.

Проходили минуты – пять, десять, четверть часа… Никто не двинулся и не произнес ни звука.

Шарлотта, несмотря на халат, окоченела от холода. Но она не смела, не должна была нарушать молчание. Джастина не смотрела на нее, не пыталась дать ей знать взглядом, что ждет от нее вмешательства.

Наконец Пирс перевел дыхание.

– Я… – начал он и покачал головой. – Я не могу…

Вид у него был глубоко несчастный, потерянный. Молодой человек был слишком сильно ранен, чтобы выразить свою мысль связно.

– Я… очень сожалею, – выговорил он наконец. – Но мне нужно время… подумать…

– Конечно, – быстро, странно ровным тоном ответила мисс Беринг. Это было признание, что она проиграла и что внутри нее что-то отмерло навсегда.

Она встала и наконец взглянула на Шарлотту.

– Спокойной ночи, – сказала девушка, и это соблюдение формальной вежливости было одновременно и нелепым, и очень понятным. А что еще можно было сказать? Она пошла к двери, а Пирс беспомощно глядел, как она уходит.

Миссис Питт последовала за ней и плотно закрыла за собой дверь. Они вернулись в комнату Джастины. Шарлотта не знала, хочет ли та остаться в одиночестве или, наоборот, боится этого, и в итоге не решилась ее оставить. Девушка, должно быть, была в отчаянии, поэтому ее спутница без разрешения вошла в комнату следом за ней.

Мисс Беринг шла, как в кошмарном сне, не понимая, кто она и где находится. Она ударилась об угол деревянной кровати, но только мысленно отметила про себя, что ей больно, после чего упала на постель. Она была слишком оглушена горем, чтобы плакать.

Шарлотта плотно закрыла дверь и подошла к Джастине. Она ничего не могла сказать ей в утешение. Было бы нелепо и жестоко говорить, что, может быть, еще не все потеряно, – и строить какие-то благие предположения. Все было сделано так, как надо, поскольку это касалось Пирса, человека, которого мисс Беринг любила, но теперь все уже отошло – в прошлое. Миссис Питт не знала, как Джастина расценит прикосновение, утешит ли оно ее или покажется ей бесцеремонным, но, повинуясь инстинкту, все-таки села около девушки на постель и обняла ее.

Минут пять они сидели неподвижно. Мисс Беринг вся оцепенела, замкнувшись в своей непреходящей боли. Затем она немного расслабилась и прижалась к плечу Шарлотты. Ее рана не стала от этого менее болезненной, но девушка, по крайней мере, согласилась разделить свою боль.

Миссис Питт понятия не имела, долго ли они так сидели. Она опять закоченела: тепло ей было только там, где к ней прижималась Джастина. Рука у нее затекла, и ее стало покалывать. В конце концов, когда это ощущение стало невыносимым и мышцы начали судорожно подергиваться, Шарлотта заговорила:

– Попытайтесь немного уснуть. Я побуду с вами, если вам так будет лучше, или, если хотите, уйду.

Джастина медленно повернулась к ней.

– Как это эгоистично с моей стороны… – сказала девушка. – Сижу здесь, словно в мире, кроме меня, никого больше нет. А вы, наверное, смертельно устали. Извините.

– Нет, я не устала, – солгала миссис Питт. – Так вы хотите, чтобы я осталась? Я ведь и здесь могу тоже поспать.

– Пожалуйста… – Мисс Беринг заколебалась. – Нет, это глупо. Не можете же вы оставаться со мной все время! Я сама во всем виновата.

– Да, мы все сами виноваты в большинстве своих несчастий, – честно признала Шарлотта, – но от этого нам не становится менее больно. Ложитесь, вам надо согреться. И, может быть, вам тогда удастся немного поспать.

– Может быть, вы тоже ляжете? Под одеяло? Ведь иначе вы совсем замерзнете!

– Да, конечно, лягу.

Миссис Питт устроилась рядом, и Джастина выключила лампу. Они лежали молча. Шарлотта не знала, сколько прошло времени, но в конце концов не выдержала и провалилась в сон.

Потом она вздрогнула и проснулась от стука в дверь. Молодая женщина не сразу сообразила, что рядом с ней лежит Джастина, а не ее муж Томас, и лишь спустя несколько мгновений припомнила, что произошло и почему она оказалась в чужой комнате.

Она выскользнула из-под одеяла. На ней все еще был халат – миссис Питт не озаботилась снять его, когда легла в постель. Шатаясь, она ощупью пробралась к двери, так как еще даже не начало светать и было совсем темно.

Это был Пирс. Он стоял в коридоре в желтом свете газового рожка. Вид у него был измученный, загнанный, словно он всю ночь шагал из угла в угол, но смотрел юноша прямо и твердо.