Техник-координатор, ответственная за проведение операции «Паутина», попыталась привлечь внимание Моргана деликатным покашливанием.

— Возникло одно небольшое затруднение, доктор, — сказала она. — Что касается снижения, тут все ясно — все проведенные измерения и компьютерные расчеты, как вы убедились сами, вполне удовлетворительны. Нас беспокоит обратное наматывание, возвращение супернити на станцию…

Морган даже сощурился от неожиданности — над таким вопросом он просто не задумывался. Очевидно же, что обратное наматывание — совершенный пустяк, если сравнить с главной стадией операции. Понадобятся самая обыкновенная мощная лебедка и приспособление вроде «паука-прядильщика», чтобы нить не запуталась. Однако в космосе ничто нельзя считать само собой разумеющимся, и интуиция — в особенности интуиция, натренированная в земных условиях, — может оказаться весьма коварным советчиком.

Ну что ж, давайте подумаем: завершив испытания, мы освобождаем на Земле нижний конец супернити, и «Ашока» начинает сматывать ее обратно. Разумеется, как ни тяни за нить такой длины, заметить что-то можно будет отнюдь не сразу. Понадобится полдня на то, чтобы усилие достигло дальнего Конца нити и система пришла в движение как единое целое. Затем останется лишь поддерживать… н-да, действительно!..

— Наши посчитали, — продолжала женщина, — и получилось, что когда нить наберет скорость и несколько тонн устремятся к станции со скоростью тысяча километров в час… В общем, нам не совсем понравилось то, что получилось.

— Еще бы! Что же вы предлагаете?

— Снизить скорость наматывания и тщательно следить за накоплением инерции. В крайнем случае придется вынести эту часть операции за пределы станции.

— Задержит ли это начало эксперимента?

— Никоим образом. Просто при необходимости мы выкинем весь конус в пространство буквально за пять минут.

— А потом выловите его и вернете обратно?

— Вне всякого сомнения.

— Надеюсь, что так. Этот моточек стоит недешево, да и хотелось бы использовать его снова.

«Но где использовать?» — спросил себя Морган, глядя на величественный полумесяц Земли. Пожалуй, лучше вначале довести до конца марсианский проект, даже если это будет означать годы ссылки. Как только башня на горе Павонис вступит в строй, Земле придется последовать примеру марсиан. И можно не сомневаться, что тогда так или иначе любые препятствия будут преодолены, пропасть, которую он видит сейчас, исчезнет, а слава Гюстава Эйфеля, строителя знаменитой башни трехвековой давности, окажется многократно превзойденной.

Оставалось еще минут двадцать до того момента, когда человек с острым зрением мог бы надеяться что-нибудь разглядеть. Тем не менее все, кто не был нужен в контрольной будке, уже высыпали наружу и пристально всматривались в небо. Даже Морган ощутил неодолимое желание последовать их примеру и невольно приблизился к двери.

Почти неотлучно рядом с ним находился ассистент Максины Дюваль, новобранец в полку ее операторов, рослый молодой человек лет тридцати. На плечах у оператора красовались обычные атрибуты его ремесла: две камеры, одна с обзором вперед и вправо, другая — назад и влево, а над ними — шар размером чуть побольше грейпфрута. Спрятанная в шаре антенна проделывала по две-три тысячи умопомрачительных эволюций в секунду: какие бы антраша ни выкидывал ее хозяин, она оставалась нацеленной точно на ближайший спутник связи. И Максина Дюваль, не покидая своей уютной студии, видела все, что происходит за тридевять земель, глазами своего alter ego и слышала все его ушами — и при этом ей не приходилось дышать стылым воздухом вершины.

Морган согласился на присутствие человека-антенны не без колебаний. Да, конечно, это было историческое событие, и к тому же Максина клятвенно обещала, что ее ассистент «не станет путаться под ногами». Но кому, как не Моргану, было знать, что в таком новом деле экспериментаторы обязательно столкнутся со множеством трудностей и каверз, в особенности на последних ста километрах при прохождении через атмосферу. С другой стороны, он был уверен, что Максина сумеет отнестись и к успеху и к неудаче объективно, без ненужной шумихи.

Как все великие репортеры, Максина Дюваль не стремилась быть подчеркнуто бесстрастным наблюдателем событий. Она излагала все точки зрения, не опускала и не искажала фактов, которые считала существенными, и в то же время не делала тайны из собственных симпатий, хотя и не позволяла им влиять на оценки и выводы. Что касается Моргана, она восхищалась им открыто, с благоговейной завистью человека, лишенного такого рода творческих начал. Еще во время строительства Гибралтарского моста она задавалась вопросом, на что-то он замахнется в следующий раз, — и инженер не разочаровал ее. Но одно дело — желать кому-то удачи, и совсем другое — действительно симпатизировать ему. По мнению Максины, неиссякаемая энергия и жестокое честолюбие Моргана придавали его незаурядности какой-то беспощадный оттенок. Она поневоле сравнивала главного инженера с его заместителем, Уорреном Кингсли. Вот это, ничего не скажешь, милый и приятный человек. («И инженер посильнее меня», — полушутя признался ей однажды Морган.) Но об Уоррене никто никогда и не услышит — он обречен навечно оставаться бледной тенью своего блестящего патрона и сам не желает себе лучшей участи.

Именно Уоррен взял на себя труд терпеливо объяснить Максине поразительно хитрую технику спуска. Казалось бы, что может быть проще, чем уронить любой предмет прямо вниз по вертикали со спутника, неподвижно висящего над мишенью? Но небесная механика полна парадоксов. Попытаетесь затормозить — и будете двигаться быстрее. Выберете кратчайший маршрут — и сожжете гораздо больше топлива. Наметите себе одно направление — и отправитесь в другом, а то и в противоположном… Это если просто принять во внимание гравитационные поля. А в данном случае все обстояло еще сложнее. Никто до Моргана не пробовал управлять космическим телом, которое тянет за собой проволочный хвост в сорок тысяч километров длиной. Да, станция «Ашока» превосходно справилась со своей задачей, доведя супернить с грузом до самых границ атмосферы. Через несколько минут контрольный пост на Шри Канде примет на себя ответственность за завершение эксперимента. Что ж туг удивительного, если Морган не находит себе места от беспокойства…

— Вэн, — негромко, но твердо обратилась к нему Максина, используя линию прямой связи, — выньте палец изо рта. Вы походите на распеленатого младенца…

Поборов негодование, Морган ответил с неловким смешком:

— Спасибо, что предупредили. И впрямь, не стоит ронять достоинство на глазах у публики…

С натянутой веселостью он посмотрел на искалеченный палец — долго ли еще доморощенные остряки будут глумиться: «Ба! Наш инженер подорвался на собственной мине…» Сколько раз он остерегал других — и вот, пожалуйста: демонстрируя достоинства супернити, сам по беспечности оттяпал себе фалангу. Он практически не ощутил боли, а впоследствии почти не испытывал неудобств. Разумеется, когда-ни-будь придется этим заняться, но мыслимое ли дело — провести целую неделю привязанным к регенераторному устройству ради того, чтобы добавить к своему персту несчастные два сантиметра!..