— Но им нужен углерод и для их собственной башни…

— У них его сколько угодно на Деймосе — как раз там, где надо. Народный банк уже прикидывает схему размещения рудников — хотя само производство им, как и нам, придется налаживать в космосе.

— Почему?

— Из-за гравитации. Даже Деймос не свободен от ускорения свободного падения, равного нескольким сантиметрам в секунду за секунду. А супернити можно создавать лишь в условиях полной невесомости. Иначе нельзя обеспечить совершенную кристаллическую структуру, неизменную на протяжении сотен и тысяч километров.

— Спасибо за разъяснение, Вэн. Вы не убьете меня, если я задам вам еще один вопрос: почему вы отказались от своего первоначального замысла? Мне очень нравилась ваша связка из четырех труб: две для движения вверх, две — вниз. Конструкция сродни метрополитену была доступна моему пониманию, даром что вы развернули ее на девяносто градусов.

Не в первый раз — и наверняка не в последний — Морган поразился памяти старика и его хваткому вниманию к мелочам. Лучше было и не рассчитывать, что шейх Абдулла примет хоть что-нибудь на веру; иногда его вопросы были продиктованы чистой любознательностью, чаще — еще и уверенностью в собственной силе, уверенностью столь полной, что он мог не сдерживать любопытства из боязни уронить свое достоинство. Так или иначе, он никогда не упускал из виду ни одной существенной детали.

— Боюсь, что поначалу мы еще не вполне освободились от стандартных земных представлений. Мы уподобились тем первым конструкторам автомобилей, что продолжали делать кареты, только без лошадей. Сегодня мы пришли к идее пустотелой квадратной башни с одной колеей на каждой внешней поверхности. Можете считать, что это четыре железнодорожные линии. Вверху, на орбите, каждая сторона башни достигает сорока метров в ширину, внизу сужается до двадцати.

— Как стал… сталаг…

— Вы хотите сказать — как сталактит. Да, если смотреть снизу вверх. С инженерной точки зрения хорошей аналогией была бы старая Эйфелева башня — если перевернуть ее вверх ногами и вытянуть в сто тысяч раз.

— Неужели в сто тысяч?

— Примерно так.

— Ну что ж, кажется, на Земле нет закона, запрещающего строить башни сверху вниз.

— Не забывайте, что будет еще и башня снизу вверх — от синхронной орбиты к якорной массе, удерживающей всю систему как бы в натянутом состоянии.

— А промежуточная станция? Надеюсь, от нее вы не отказались?

— Нет, она по-прежнему на том же месте — в двадцати пяти тысячах километров над землей.

— Это хорошо. Понимаю, что мне туда никогда не попасть, и все-таки нет-нет да и подумаю: а вдруг?.. — Шейх пробормотал что-то по-арабски, — Видите ли, существует легенда, будто гробница Магомета подвешена на полпути между небом и землей. В точности как промежуточная станция.

— Обещаю вам, господин президент, когда откроется движение, устроить банкет в вашу честь именно там, на промежуточной.

— Если вам удастся ни на секунду не отклониться от графика, — должен признать, что пуск Гибралтарского моста опоздал по сравнению с графиком всего на год, — мне к тому времени стукнет девяносто восемь. Сомневаюсь, что мне суждено дожить до банкета.

«Но я-то доживу, — сказал себе Вэнневар Морган. — Теперь я убедился, что боги на моей стороне, какой бы смысл ни вкладывать в слово «боги»…»

— Ну хоть ты не говори мне, — взмолился Уоррен Кингсли, — что такому сундуку не оторваться от земли.

— Чуть было и в самом деле не сказал, — усмехнулся Морган, осматривая макет капсулы в натуральную величину. — Напоминает железнодорожный вагон, поставленный на попа.

— А мы и добивались подобного впечатления, — ответил Кингсли, — Покупаешь билет в кассе, сдаешь багаж, устраиваешься во вращающемся кресле и любуешься девицами за окном. Или поднимаешься в бар и пять часов до промежуточной станции посвящаешь рюмке. Кстати, как ты относишься к идее отделать капсулу изнутри под пульмановский вагон девятнадцатого века?

— Зачем? Разве в пульмановских вагонах устраивались пять круглых палуб одна над другой?

— Ты бы сообщил свое мнение декораторам — а то они, чего доброго, установят в салонах газовые рожки.

— Если уж им так приспичило отделывать капсулы под старину, я, помнится, видел в Сиднейском музее искусств давний космический фильм. Там был снят пассажирский корабль с круглой видовой палубой — в точности то, что нам надо.

— А названия фильма не помнишь?

— Постой, дай сообразить… что-то вроде «Космические войны 2000». Вы наверняка сумеете его разыскать.

— Я передам, чтобы разыскали. Теперь осмотрим макет изнутри — хочешь надеть каску?

— Нет, — решительно отказался Морган. Обычно рост на десять сантиметров ниже среднего не приносит человеку особых выгод, так почему не воспользоваться этим почти единственным преимуществом?

Переступив порог входного люка, он испытал почти мальчишескую дрожь восторга. Да, он оценивал варианты проектов, сидел у компьютера, составляющею графики и чертежи, — казалось бы, все здесь должно быть ему давно знакомо. Однако теперь капсулу можно было потрогать, чертежи воплотились в металл. Разумеется, макету никогда не оторваться от земли. Но в один прекрасный день сестры-близнецы этой капсулы прорежут облака и за какие-нибудь пять часов вознесут пассажиров на промежуточную станцию в двадцати пяти тысячах километров за облаками. И при этом затраты электроэнергии в расчете на человека составят сущую ерунду!

Даже сегодня последствия предстоящей революции осознавались еще далеко не полностью. Впервые в истории само Пространство становилось столь же достижимым, как любая точка на поверхности родной планеты. Через три-четыре десятилетия любой гражданин при желании сможет съездить на Луну на субботу-воскресенье, как на дачу. Да и Марс окажется куда доступнее — границы возможного раздвинутся почти беспредельно…

Возвращение к действительности было внезапным: Морган едва не упал, зацепившись за угол плохо натянутого ковра.

— Извини, — заметил провожатый, — это тоже идея декораторов: зеленый ковер, по их мнению, должен служить напоминанием о Земле. Потолки предполагается сделать синими — густота синевы будет нарастать от палубы к палубе. Прямого света не будет нигде, чтобы пассажиры видели звезды за бортом.

Морган покачал головой.

— Замысел неплох, только ничего из этого не выйдет. Если света хватит на то, чтобы читать, не напрягая глаз, ореол сотрет звезды без следа. Единственный выход — затенил, какую-то часть салона.

— Эго предусмотрено в баре — можете забрать свой коктейль и удалиться за занавески.

Они находились на нижней палубе капсулы, иначе говоря, в круглом помещении диаметром восемь и высотой три метра. Вокруг громоздились разнокалиберные коробки и цилиндры, бросались в глаза циферблаты приборов, надписи: «Кислородный резерв», «Контроль мощности батарей», «Расщепление С02», «Медицинский контроль», «Температурный контроль». Все здесь носило временный характер, все могло быть перетасовано буквально в любой момент.