в наркологическом диспансере. Не женат. Агрессивен. Боюсь, что он все еще ищет то самое «золото», которое хранил его отец, и думает, что Лигунов мог его присвоить. Значит, существует вероятность того, что он захочет навестить Евгения.

– Ну с этим вопросом ясность настанет уже к завтрашнему утру, – проговорил Крячко убежденно. – Питерские коллеги сбросят отпечатки пальцев Владлена, наши ребята сравнят их с обнаруженными на бумагах в квартире Лигуновых, а там видно будет.

– И кто же все-таки внушил Елизавете Ильиничне историю о том, что Людмила изменяла мужу? – спросил Орлов.

– А я не знаю, – пожал плечами Гуров. – Этого я выяснить не смог. И кстати, внушить этой даме что бы то ни было нереально. Ей могли подбросить удобный вариант развития событий, за который Елизавета Ильинична и ухватилась.

– Ты ж к этому вел, разве нет? – опешил Крячко.

– Да нет, – ответил Гуров. – Просто надо было от чего-то оттолкнуться.

Генерал-майор скрипнул креслом. Стас и Лев Иванович одновременно повернули головы в его сторону.

– Дроздов звонил. Пришли результаты судебно-психиатрической экспертизы Лигуновой и… Людмилы. Ни у одной, ни у другой нет диагностированных психических расстройств. Обе в этом плане здоровы. Чистой воды самородки. Одна жаждала признания, а другая хотела мести. Сошлись, как звезды.

– А могли бы и подружиться, – заметил Крячко.

– Не дай бог, – ответил ему Гуров.

Следующее утро оказалось не менее дождливым и на редкость богатым новостями. Питерские следователи честно прислали сканы дела Владлена Черадзе и результаты дактилографической экспертизы. Валерий Яковлевич Васильев, криминалист-эксперт, оперативно сверил отпечатки и сказал, что с вероятностью свыше 90 % они совпадают с «пальчиками» из квартиры Лигуновых. И оперативники вдвоем сквозь дождь и лужи отправились к Владлену Черадзе. Повод – задать несколько вопросов по делу Лигуновой. А дальше как пойдет.

Тот открыл дверь сразу же – мощный мрачный брюнет лет сорока пяти, заросший щетиной по самые брови.

– Меня уже допрашивали, – мрачно проговорил он, но в квартиру пропустил. Гуров заметил:

– Владлен Отарович, у нас возникли новые вопросы. Надеюсь, вы сможете нам помочь.

– Какие? – не проявил особого интереса Черадзе.

– Что вы искали в квартире Елизаветы Лигуновой? – жестко спросил кряжистый и более угрожающий даже на вид Крячко. Мужчина застыл, ошалело хлопая глазами. Было заметно, что он ожидал чего угодно, только не этого.

– Да я…

– Да, вы, – подключился Гуров и демонстративно положил руку на кобуру табельного оружия. Он понимал: чем более нагло ты будешь себя вести с людьми подобного типа, тем эффективнее пойдет разговор. – После того как была убита Карина Михайлина, вы вскрыли дверь, проникли в квартиру Лигуновых и перевернули там все, что только можно. Что вы пытались найти? Так называемое «золото партии»?

– Да… – Черадзе сдулся практически сразу. Ему приходилось общаться с представителями правоохранительных органов, и он понимал: перед ним серьезные мужики, которые, если изъясняться его терминологией, на понт брать не будут. Если задают вопросы – значит, есть доказательства его деяний. И уходить в несознанку в данной ситуации невыгодно. Сотрудничество с полицией порой помогает скостить срок. А тут…

– Только я ничего не нашел. И ничего не взял, – буркнул он равнодушно. – Если надо – напишу чистосердечное признание. Может, удастся условным сроком отделаться.

Гуров тяжело вздохнул.

– Возможно, – кивнул он. – Расскажите, что заставило вас проникнуть в квартиру соседей.

И Черадзе рассказал. В смерти отца он и впрямь винил Егора Лигунова:

– Тот, гад, чистеньким остался, а мой на нарах сгнил, – возмущенно проговорил он. – Вообще там вся семейка дурная, – откровенничал Черадзе. – Петькина жена – б…, сам видел, как она с хахалем у машины обжималась. И сказал ее величеству Лизавете, – мрачно добавил он, а полковники многозначительно переглянулись. Вот он, загадочный «доброжелатель», подкинувший столь удачную идею Елизавете Лигуновой. Она, получается, радостно воспользовалась непроверенным слухом и избавилась от неугодной невестки.

Лелеял Владлен Отарович мечты о мести Лигуновым. Но мужа Елизаветы Ильиничны опасался. Когда Елизавета овдовела, решил, что мстить женщине не по-мужски. Но хотел выяснить судьбу «золота партии» – денег, исчезнувших в послеперестроечные мутные времена. Только вот как это сделать? Лигунова не собиралась откровенничать с соседом, она с ним, да и с остальными, не особенно общалась. Черадзе давно бы обыскал соседскую квартирку, только Елизавета из дома выходила очень редко, а рисковать он не хотел.

А тут… весь дом был в курсе преступления.

– Получается, не только у Егора Ивановича рыльце в пушку, а руки в крови по самые плечи, – мрачно говорил Черадзе. – Вдова его недалеко ушла. Ну как ее забрали, я и решил, что вот он – мой шанс. Евгений с утра до ночи на работе, Петька здесь практически не бывает. Народ у нас в подъезде нелюбопытный, никому ни до чего дела нет. Инструменты у меня есть. Ну и залез, – рассказывал он.

– Что найти-то хотели?

– Выписки с банковских счетов, вообще какие-либо бумаги, – с готовностью ответил Владлен.

– Зачем все перевернули? – озадачился Гуров. – Бумаги же нашли в итоге, они были в комнате Лигуновой, правильно?

– Да ничего там полезного не нашлось! – отмахнулся Черадзе. – А перевернул… Посмотрел на эту вылизанную квартирку с дорогим ремонтом и крутой мебелью – и такая злость разобрала! К тому же… надеялся, что спишут все на банальную квартирную кражу.

– Что ж тогда золото не взяли? – подивился бредовости таких надежд Крячко.

– На кой мне ее рыжье? – эмоционально взмахнул руками Владлен Отарович. – Еще не хватало у бабки цацки воровать!

После того как Владлена Черадзе переправили в СИЗО, Гуров с Крячко отправились с отчетом к Орлову. Последнее преступление, связанное с Лигуновыми, раскрыто – их квартиру совершенно глупо вскрыл недалекий мужик, затаивший обиду на эту семью.

За окном все еще шумел дождь. Вера принесла Орлову папку с документами и ушла домой. Гуров посмотрел на часы – Маша наверняка уже вернулась, завалила квартиру своими вещами и приготовила на ужин макароны с сыром. Они всегда