– Наверх, мать вашу! – ревел он, не обращаясь ни к кому конкретно. Его слышали и вверху, и внизу. – Давай, давай, давай!

Снова крики. На этот раз он не смог удержаться и не глянуть вбок. Соседняя лестница запрокидывалась; боец на самой верхушке с безумными от ужаса глазами цеплялся за пустоту; еще один уже падал, молотя руками и вереща во все горло. Плоский Камень уткнулся взглядом в стену перед своим лицом. Лезь, лезь. Спокойно и ровно.

И вдруг он оказался наверху. Перевалился через парапет и упал с другой стороны. Перед ним раскинулся Карлеон – холм, покрытый кривыми улочками и серыми крышами, с замком Скарлинга на вершине. Он вытащил из-за пояса секиру, перекинул щит со спины вперед. И вовремя: из окон здания в двадцати шагах от них засвистели стрелы. Одна ударилась в его щит, другая отскочила от шлема стоящего рядом воина. Еще одна нашла цель, и кто-то с воплем упал, врезался в кого-то еще, и оба свалились со стены в город, барахтаясь в воздухе.

Пылали пожары. Он чувствовал запах гари; клубы дыма вздымались в небо. В горле першило, так что не получалось отдышаться. Над головой летели горящие стрелы. Повсюду сражались, слышался лязг металла, его карлы потоком лились с лестниц на парапет, с мрачным упорством тесня защитников. Щиты скребли о щиты, сапоги скользили в крови, цеплялись за трупы.

– Да! – ревел Плоский Камень, потрясая секирой в северном направлении.

Там, поверх голов сражающихся людей, виднелась надвратная башня, откуда сбросили Стура. Где должна была находиться ведьма. Они уже захватили добрых тридцать шагов стены и понемногу теснили защитников все дальше.

– Дави их! Круши! Бей!

Какой-то бонд сидел, привалившись к парапету, без сомнения, мертвый, но Плоский Камень все равно раскроил ему голову секирой. У него не было шансов пробраться сквозь давку туда, где шла настоящая схватка – это будет позже, – но всегда хорошо, чтобы твое оружие было красным, лицо было красным, руки были красными. Это задавало тон тому, что должно было произойти позже.

– Бей мерзав…

– Вождь! – крикнул кто-то ему в ухо, хватая за плечо. – Вождь!

– Что там, мать твою растак? – заорал Плоский Камень, поворачиваясь.

Он сразу же увидел что. Огромная масса людей заливала длинный склон к югу от города. Накатывалась на стены, по которым только что взобрались Плоский Камень и его люди. Волна разноцветных щитов и поблескивающих кольчуг. Подкрепление! Они пришли, чтобы помочь им штурмовать город! Его губы раздвинулись в непривычной улыбке.

А потом он увидел знамена, развевавшиеся на ветру. И узнал их.

– Какого…

С некоторыми из этих ублюдков он сражался под Красным холмом. Видел эти самые значки, колыхавшиеся над остатками стены разрушенной крепости, где закрепился Ищейка. И вот теперь они были здесь – и шли в атаку прямо на их тыл!

– Откуда взялась вся эта сволочь?!

– Похоже, с юга…

– Это я и сам вижу, идиот!

– Я думаю, они сидели в засаде…

– Ты так думаешь, мать твою растак?

Плоский Камень дико огляделся – но впереди уже тоже назревали неприятности. Из городских зданий высыпали карлы и хлынули вверх по ступеням, на помощь тем, кто сражался на стене.

– Черт, – прошептал он.

Надо было пробиваться к северу, чтобы соединиться с остальными Кальдеровыми людьми, оказать врагу сопротивление на стенах и в полях вокруг города. Пускай их и застали врасплох, но численный перевес был по-прежнему за ними.

Плоский Камень перегнулся через парапет.

– Поднимайтесь все сюда! – заорал он тем, кто был на лестницах, и тем, кто был у подножия лестниц, и тем, кто спешил к ним присоединиться.

Некоторые уже увидели надвигающуся сзади угрозу и начали разбегаться.

– Жми к северу! – крикнул он тем, кто уже был наверху, указывая в направлении надвратной башни.

Кажется, он даже видел ведьму на крыше, в ярко-красном плаще. А значит, высокий ублюдок рядом с ней был Коул Трясучка. И действительно, солнце на мгновение блеснуло в его металлическом глазу.

– Тот, кто принесет мне голову этой ведьмы, получит ее вес… серебром! – проревел он.

Сперва он хотел сказать «золотом», но даже в такие моменты нельзя забывать о том, что сколько стоит.

* * *

Они сражались, там, на стене. Игнет видела их, выглянув из-за угла своего дома. Где-то что-то горело – она чувствовала запах. Словно подгорелые пирожки.

Глядя во все глаза, с грохочущим сердцем, она видела, как один человек убил другого, там, наверху. Проткнул его копьем. Тот упал и свалился на крышу неподалеку, съехал вниз и зацепился, свесив одну ногу с крытого камышом карниза.

– Игнет, сейчас же в дом! – завопила мама, схватила ее за руку и втащила внутрь. Папа захлопнул дверь и заложил на два засова.

Игнет всегда считала эти засовы такими крепкими, такими тяжелыми! Теперь они казались тонкими железными щепками, от которых зависело, ворвутся ли к ним в дом все эти свирепые воины.

Она съежилась в углу. Звуки битвы были по-прежнему слышны. Она всегда считала городские стены такими толстыми, такими высокими! Больше ей так не казалось. Неужели враги через них перелезут? Неужели они войдут в город? Неужели они начнут ломиться в двери их дома?

Расширенными глазами, прижав плечи к ушам, она смотрела на засовы, ожидая, что те в любое мгновение могут начать трястись и грохотать в скобах.

– Что будет, если Рикке победит? – спросила мама.

Папа лишь пожал плечами.

– Что будет, если она проиграет? – спросила мама.

Папа беспомощно покачал головой.

– Что же нам делать? – завопила мама, хватая папу за обе руки.

– А что мы можем сделать? – пробормотал он в ответ.

Игнет заползла под стол и закрыла голову ладонями. Снаружи, глубокий и вибрирующий, снова послышался звук рога.

* * *

– Ну же, ну, – бормотал Гвоздь, не сводя глаз с гребня холма, где полоскалась под ветром бахрома травы. – Ну давай же, давай…

Ему не сиделось на месте. Он сгорал от нетерпения вступить в драку, чувствуя такое же нетерпение в людях вокруг, в людях позади, напряженных, словно натянутые луки, рвущихся, словно собаки с цепи. Судя по звукам, битва уже началась: радостный звон стали и веселая музыка сражения доносились из-за небольшого пригорка. Не в силах больше сдерживаться, он прополз к гребню, среди колышущейся травы, и выглянул на ту сторону, просунув кончик языка между оскаленными зубами – вниз, в долину.

Слева были эти мудаки из-за Кринны с их костями и шкурами – они лезли на стены Карлеона. Прямо были Кальдеровы карлы – эти еще приставляли лестницы. Зато справа был Черствый! Его люди уже добрались до города, они дрались в полях, дрались на стенах, и Гвоздь не смог удержаться, чтобы не рассмеяться.