Маски с клювами… а у Хлайкери всегда на одежде были перья, всегда! Иногда – перстень или булавка с птичьей головой. И как я не подумал об этом раньше?

Магия Индели ударила по моей крови. Сила главы рода пружинисто отразила хищные уколы чужого волшебства. Но многие офицеры застонали, падая на землю.

С Хлайкери должно быть сорок три человека. Надеюсь, не все они используют магию.

– Не переживай. – Близенда оторвалась от написания письма. – Вролди замечательный няня-дух, она очень помогла мне с Лавентином, нянчилась с большей частью основной ветви Бабонтийских. И с Вердлой справится.

Я отвернулась от окна. Краем глаза уловила движение бревна в кустах, но это как-то прошло мимо сознания.

К стыду своему, я вынуждена была признать, что думала не о Вере, игравшей в новосозданной детской с духом-няней, а о Лавентине. Мне показалось, разгневанный Раввер уводил его на опасное дело, и теперь сердце ныло, а браслет казался слишком тяжелым.

– Надеюсь, – выдавила я улыбку.

Пугать Близенду не хотелось, но, судя по взгляду, она поняла, что дело вовсе не в Вере. И промолчала. Посмотрела на разложенные перед ней письменные принадлежности.

Я села в кресло. Делать решительно нечего: их письменность я не понимала, занятий, кроме воссоздания дома, не имела. Социальными преобразованиями пока тоже не пахло. К тому же…

– Простите, что отвлекаю. – Я сложила руки на коленях, а тянуло скрестить их на груди, закрыться. – Думаете, Лавентин поможет мне с работным домом? Ну и с подобными вещами…

– Лавентин добрый. И уступчивый очень. Но, уверена, уговаривать его не придется. – Близенда покрутила в пальцах изящное перо. – Еще и придумает что-нибудь в помощь. И я помогу со связями. Пока жила здесь, патронировала школу-интернат для детей рабочих.

– Думаю, мне это пригодится, – рассеянно согласилась я.

Близенда явно боролась с желанием о чем-то меня спросить. Надо было найти тему для разговора. Я огляделась, выискивая, о чем бы поболтать. Наткнулась взглядом на бутафорский телевизор и радостно ухватилась за тему ремонта:

– Даже не представляю, как смогу отстроить этот домище. У вас был хороший.

– Попробуй нарисовать. Это помогает заранее обнаружить слабые места проекта. И потом легче формировать дом.

– Я не умею рисовать.

– А лепить? Клеить макеты? Это еще лучше, хотя требует больше времени и почти не годится для создания текстур, узоров и резьбы.

Рисовать придется учиться и макеты клеить… Но это лучше, чем бездельничать. Близенда улыбнулась:

– Не переживай, это не так сложно, как кажется. Когда страсти улягутся, обратишься за консультацией к преподавателю по проектированию.

– Или к вам.

Близенда покачала головой.

– Не стоит. Вольно или невольно, но я буду влиять на твой проект. Лучше, если помогать будет кто-нибудь нейтрально настроенный.

Золотая свекровь. Памятник ей надо.

В гостиную быстро вошел весь такой важный и решительный Керл, окинул нас суровым взглядом, и Близенда поднялась навстречу. Супруги церемонно, но нежно поцеловались в щеки.

– Ну же, рассказывай. – Близенда за руку отвела Керла к дивану и усадила.

Тот вытянул длинные ноги и запрокинул голову.

– Я невыносимо устал. Пришлось обратиться к друзьям, чтобы ускорить дело. Та особа с улицы Колодцев помогала выкупать девочек у обедневших семей или подлавливала сирот, которых не успели прихватить попрошайки.

Близенда слегка побледнела. Мне тоже стало не по себе, хотя я чернушными телевизионными новостями не брезговала.

Керл продолжал:

– Думаю, ее ждет повешение, в самом мягком случае – каторга. Мужа ее – тюрьма за соучастие. С длорами сложнее. Один из них оказался Эзольи, другой – Алвер.

– Алверы – это очень высоко, – покачала головой Близенда.

– Но хоть как-то их можно наказать? – обреченно спросила я.

– На Эзольи я уже пожаловался Сарсанне, она ему весь, кхм… – Керл слегка покраснел. – На его счет можно не беспокоиться, воспитательная программа ему обеспечена на много лет вперед. С Алвером сложнее. Но глава предложил лишить виновного магии. В обмен на то, что мы не подадим заявление.

Договариваться с такими ублюдками! Я до боли закусила губу. Но мне здесь жить, а если Алверы могущественны, то разумнее уступить, вдруг еще придется обратиться за помощью. С работным домом, например.

– Пожизненный отказ в магии, – выдавила я. – И крупное пожертвование в Фонд развития работных домов.

– Но такого фонда нет, – заметил Керл.

– Не бы-ло, – певуче возразила Близенда и погладила его по плечу. – Ты отлично справился, я и не думала, что удастся длоров достать. И так быстро.

Керл засиял, расправил могучие плечи и весь разомлел под ее ласково-восторженным взглядом. Улыбаясь, продолжил:

– Документы матери девочки сохранились у хозяина дома. Адвокаты нашли остальные. Она местная. Три поколения семьи жили в столице. К сожалению, почти все погибли в прошлогоднюю вспышку волдырянки, остались только мать, младший брат ее мужа и девочка. Но и те, сами знаете, прожили недолго. Свидетельство о рождении выправят к завтрашнему дню, после этого можно будет оформить опеку и устроить ее в пансион.

– В пансион рано, – проворковала Близенда, поглаживая его по плечу. – Надо дать ей немного опомниться. Все равно мне нельзя уезжать, пока не минует опасность, пусть поживет с нами. А ты возобновишь столичные знакомства.

Минуту назад в комнату вошел решительный мужчина, а сейчас на диване сидел довольный котяра, млеющий от поглаживаний хозяйки. М-да… Если Керл и не хотел брать над Верой опеку, возьмет. Пожалуй, даже с радостью.

Неприятным холодком пробежала мысль: а почему у Близенды с Керлом нет детей? И, кажется, не намечается. Близенда вроде в детородном возрасте. Не хотят? Не могут? Прямо спросить об этом я, конечно, не решилась. И хотя Керл и Близенда не делали ничего даже отдаленно интимного в моем земном понимании, вокруг них была такая аура близости, от которой я почувствовала себя лишней.

Поэтому минуту спустя оставила их, а сама пошла… За пластилином я пошла, который для Веры купила. Буду успокаивать нервы, лепить макет дома. Хотя бы части дома. Да не важно, главное – избавиться от изматывающей тяжести в груди.

Надеюсь, Лавентин в порядке.

Кто-то из особого отдела ударил по кораблю огнем, и паруса загорелись. В меня срикошетило болью пробужденного дерева. Химера догнала меня у края пристани, накрыла собой, придавливая к настилу. По химере ударила магия Индели, кипятила кровь в венах, но благодаря маме я знал принцип этого колдовства, и часть заклятия поглощалась встроенными в химеру накопителями.