Брат Кресзенз в нескольких словах, вполголоса, изложил суть дела. Комтур задумался.

— Эй, вы! — крикнул он наконец, — У меня нет времени с вами миндальничать. Либо вы сдаётесь, либо мы вас уничтожим. И мне совсем не интересно, какие именно припасы и с какой целью вы хотели похитить…

— А ведь, могли и вывернуться! — досадливо покрутила головой Катерина, — Если бы яму не выкопали. Сказали бы, что пытались похитить мешок муки! Они бы поверили… Назначили бы плетей сто… или двести. И всё! А теперь уже не поверят… Теперь будут думать, что мы за сокровищами и святынями охотились. А это уже далеко не сотня плетей…

Я молча скрипнул зубами. Мозги плавились от попытки найти выход, но выход никак не находился.

— Эй, вы! — снова крикнул комтур, — Я считаю до десяти. Если вы не сдадитесь, то я… хм… я просто взорву вас к чёртовой матери! И нет проблемы. Ну? Один… два…

— Может, мука помешает взрыву? — с надеждой уточнила Катерина.

— Нет, — печально покачал я головой, — Мука усилит взрыв. В несколько раз. Но ты можешь сдаться. Поставь условие, чтобы пробили дыру в двери, в верхней части. И ты в эту дыру вылезешь. Ко мне в эту дыру никто не сунется — зарублю! Поэтому меня взорвут. Но ты будешь жить!

— Щаз! — презрительно ответила девушка, — Наивный какой! Чтобы я потом всю жизнь жалела? То есть… это… корила себя за предательство? Фигушки!

— Восемь… девять… десять! — закончил счёт комтур, — Ну, смотрите! Я перед Богом оправдан! Я давал вам шанс! Эй, ребята! Тащите сюда две бочки с порохом! Да осторожнее с факелами! Сами не подорвитесь… Брат Кресзенз, проследи, чтобы аккуратно было.

— Ну, вот и всё… — заметил я, — Нам осталось несколько минут жизни. Прощай, Катерина. Мне было хорошо, когда ты была рядом. Нет, правда! Даже, когда ты сердилась! Даже, когда мы с тобой ругались! Мне всегда было хорошо с тобой. А особенно хорошо было, когда я только-только…

И я замер. В голове сверкнул план. Такой наивный, такой призрачный, но всё же план! Если учесть, что волшебный рубин невозможно уничтожить, а найти его я могу в любое время… то есть, вообще в любое время…

— Сдавайся! — чуть не в голос зашипел я, — Немедленно сдавайся! А я придумал, как мне выжить!

— Как⁈

— Неважно! Сдавайся! У нас почти нет времени!

— Ты серьёзно?..

— Серьёзней не бывает! Сдавайся!

— Эй! Я сдаюсь! — ещё неуверенным голосом, заявила Катерина, — Вы меня слышите? Я сдаюсь!

— Поздно! — хладнокровно ответил комтур, — Вы не уложились в отведённый срок для сдачи в плен. Единственное, что я могу вам посоветовать — молитесь.

— Ну, вот види…

— Слушай меня! — перебил я, потому что времени не было. Я отчаянно освобождал место, почти в центре помещения. Там осталось мешков меньше всего, потому что именно оттуда я начинал очищать пространство для копания, — Слушай меня! Взрыв будет ужасен, это так, но шанс уцелеть есть. Присядь вон там, сбоку от двери. Хорошо бы закрыться обломками досок… если бы они были! Сядь как можно ниже, свернувшись в маленький комок. Закрой глаза и открой рот. Взрывная волна будет направлена сюда, в противоположную стенку. Но она отразится от стены и ухнет обратно. Будем надеяться, что основной удар придётся в открытое пространство — в выломанную дверь! Так что, шанс у тебя есть! А дальше — ври, как только сможешь! Понятно?..

Я освободил место и теперь лихорадочно рисовал на земле круг, со вписанной в него звездой, стараясь, чтобы линии вышли как можно более ровными. А потом принялся наносить по краям нужные знаки. Катерина смотрела на меня округлившимися глазами, но мне было не до объяснений. Впрочем, думаю и так ей было всё понятно. Я отправляюсь в будущее! Если, конечно, у меня это получится… Тут не только в букве, в интонации заклинания ошибёшься — и тебя разорвёт в процессе переноса! Одни ошмётки через сто или двести лет на землю плюхнутся! К вящему удивлению окружающих…

— Какой у тебя был последний «вопросик»? — совершенно неожиданно спросила девушка.

— Господи! До того ли сейчас⁈

— Скажи, Андреас! Мы же больше никогда не увидимся! Ты хочешь, чтоб я до конца дней страдала от неизвестности⁈ Какой у тебя был последний «вопросик»⁈

Я закончил чертить и распрямился. Прислушался. К нашим дверям уже катили два бочонка с порохом. Значит, время ещё есть! Им же надо из одного бочонка рассыпать пороховую дорожку? До самого поворота подземелья. Не факелом же они будут порох поджигать? Они же не самоубийцы? Кстати, я начинаю понимать, почему подземный ход имеет столько поворотов!

— Ну, хорошо, — вздохнул я, — На самом деле вопрос настолько простой, что я не понимаю, почему вы сами над этим не задумываетесь. Помнишь, с чего начинается Библия? С книги Бытие. Где описано, как Бог создал небо и землю, и всё такое, и на шестой день создал людей. А люди прогневили Бога. И это был первородный грех. И Бог наказал людей. А заодно и Змия. Помнишь, как он их наказал? Да, Адам будет «в поте лица добывать свой хлеб», наказание для Евы — «в муках будешь рожать детей своих», ну и Змия не забыл: «будешь ползать на брюхе своём». Так? Конечно, так. А потом, Иисус Христос, своими крестными страданиями освободил род людской от первородного греха… И что? Хлеб сам по себе растёт, без труда? Или люди стали получать манну небесную? Женщины рожают не в муках? Змеи на ноги встали? Ах, нет? Ну, тогда или Евангелие врёт, что первородный грех искуплён и Христос пострадал зря, или Христос вовсе не бог… И тогда опять Евангелие врёт и всё христианское учение — ложь! Или ложь про первородный грех, то есть, всё ложь, от начала до конца, выбирайте сами, что вам больше нравится.

— Ты хочешь сказать… иудеи правы? Что Христос не бог, а только пророк⁈

— Я хочу сказать, что любая религия, понимаешь, ЛЮБАЯ, это только инструмент управления людьми! Это может быть хороший инструмент, или плохой инструмент… но это только инструмент. И всё. Точка. А вера — это способ подчинить народ этому инструменту. А теперь, прости, но мне уже