Они не вели дел с размахом: членство в клубе предусматривало разовый 100-долларовый взнос и далее 25 долларов ежемесячно. Все изменилось к худшему, когда прибыль стали переводить в общенациональную организацию, Национальную ассоциацию инвесторских корпораций, которая шесть лет подряд присуждала Бердстауну награду «Звезды инвестиционных клубов». За десять лет, с 1984 по 1993 год, Бердстаун отчитывался об удивительной годовой доходности – 23,4 процента, что на 4 с лишним процента превышало показатели фондового рынка.

История о том, как провинциальные матроны обставили Уолл-стрит, хорошо укладывалась в убедительный нарратив 1990-х годов о возможности легкого обогащения для «человека с улицы». Члены клуба постепенно отказывались от статуса домохозяек из небольшого городка и превращались в умудренных финансовых гуру. Они летали по всему миру, часто выступали перед аудиторией, превышавшей по численности население их родного Бердстауна (там проживало 5766 человек), люди выстаивали под дождем очереди за билетами на их выступления; их консультационные услуги щедро оплачивались инвестиционными компаниями, а свод «секретов успешных домохозяек», книга «Здравомыслящий инвестор: пособие от дам из Бердстауна», разошелся тиражом восемьсот тысяч экземпляров. Одна из дам вспоминала: «Я вышла из самолета в Хьюстоне, и водитель лимузина долго извинялся за то, что за мной прислали такую большую машину. Раньше я всегда, когда видела лимузины, думала – а кто сидит внутри? Теперь я сама там очутилась»779.

С внезапной известностью этих дам имелась всего одна неувязка: доходность в 23,4 процента включала и ежемесячные членские взносы клуба. Если начинать со 100 долларов, ничего не зарабатывать и потом добавить еще 25 долларов, никак не получится 25-процентной прибыли. Ближе к 1998 году, через два года после выхода книги, издатель заметил эту ошибку и вставил в текст уведомление: мол, указанный доход может отличаться от дохода, который рассчитывается для паевого инвестиционного фонда или для банка.

На «бычьем» рынке журналистские навыки нередко атрофируются; только после того, как издание 1998 года появилось на прилавках, Шейн Тритч, репортер журнала «Чикаго», который вряд ли мог считаться рупором инвестиционной активности, обратил внимание на уведомление издателя. Дамы из Бердстауна не преминули возмутиться, а один из руководителей издательства «Хайперион» назвал мистера Тритча «злобным клеветником», которому зачем-то понадобилось «опорочить самых честных людей, с которыми кому-либо доводилось встречаться»780.

Если коротко, вкралась в расчеты ошибка или нет, дамы не достигли упомянутых 23,4 процента доходности за десять лет; пожалуй, показатель в 9 процентов ближе к истине. В конце концов издатель отозвал тираж и был вынужден судиться с покупателями, которые согласились обменять это издание на любую другую книгу «Хайперион», а дамы из Бердстауна снова канули в безвестность.

Как ни крути, они в целом справились неплохо: за полные пятнадцать лет, с 1983 по 1997 год включительно, их капиталы, по подсчетам аудиторов, приносили 15,3 процента в год, что всего на 2 процента хуже, чем в инвестиционном фонде, зато куда респектабельнее – и всяко лучше, чем у мужчин из парикмахерской Билла Флинна и дневных трейдеров. Тем не менее только в 1990-х годах математическая ошибка могла превратить в культурные иконы группу обычных женщин с посредственно прибыльными вложениями.

Подобно дамам из Бердстауна, армии дневных трейдеров и клиентам барбершопа Флинна миллионы людей к концу 1990-х возомнили себя гениями фондового рынка. Их настроения точнее всего передал грамотный и проницательный сотрудник компании «Морган Стэнли» Бартон Биггс: «Социология сулит неприятности… Все дети знакомых хотят работать у нас. Безденежные зятьки учреждают хедж-фонды. Лично знаю одного типа за пятьдесят, он пальцем о палец в жизни не ударил, а теперь создал хедж-фонд и рассылает рекламные брошюры. Одна у меня где-то завалялась»781.

* * *

Третий симптом пузыря – недовольство на грани гнева и насилия в адрес сомневающихся – проявился к середине 1990-х годов. За десятилетия до того, как Роджер Эйлс превратил компанию Си-эн-би-си в пресс-центр нового пузыря, тридцать миллионов зрителей в пятницу вечером смотрели передачу «Неделя на Уолл-стрит» с Луисом Рукейзером, транслировавшуюся по всей стране каналом Пи-би-эс. Придумал эту программу ее ведущий, лощеный и остроумный журналист, сын уважаемого финансового журналиста.

Рукейзер ввел в передаче строгий порядок, самыми желанными для участия были места в постоянно менявшейся группе биржевых брокеров, аналитиков и составителей информационных бюллетеней, которые подшучивали над ведущим в начале программы, а затем расспрашивали приглашенного гостя недели. Почти столь же востребованным считалось членство в закадровой «группе эльфов», которые якобы предсказывали дальнейшие события на рынке. Рукейзер твердо знал следующее: во‐первых, «бычий» настрой идет на пользу его программе и личному бренду (за ним числились два информационных бюллетеня и проект «Инвестиционные морские круизы с Луисом Рукейзером»); во‐вторых, возможность участия в передаче – бесценный приз для брокеров и аналитиков, которым посчастливилось порекламировать себя. Поэтому он сажал участников, так сказать, на короткий поводок – особенно в бурные дни технологического бума.

В конце 1990-х годов Гейл Дудек, аналитик компании «Ю-би-эс Варбург» и регулярная участница передачи Рукейзера, начала испытывать обеспокоенность. Она читала работы Чарльза Киндлбергера и узнавала в текущих событиях признаки пузыря, прежде всего «замещение» и доступность кредитов. Ей показалось правильным предупредить своих клиентов, но один из них обвинил ее в непатриотичности (как случилось и с основателем ее фирмы Полом Варбургом семь десятилетий назад). Словом, она на собственном опыте узнала, как относятся к сомневающимся во время пузырей: «Вас будут презирать, вас будут терроризировать, а когда пузырь начнет лопаться, публика изъявит негодование, и ей понадобится козел отпущения». В ноябре 1999 года, за пять месяцев до краха, Рукейзер прогнал Гейл Дудек из передачи самым унизительным способом: в тот вечер, когда она не смогла прийти, к ее фото на экране пририсовали шутовской колпак. Вместо Гейл позвали обаятельного бывшего баскетболиста Алана Бонда, которого четыре года спустя приговорят к двенадцатилетнему тюремному заключению за ограбление пенсионеров782.

Интернет-пузырь сильнее всего ударил по «инвесторам в имена», которые владели акциями хорошо зарекомендовавших себя «приземленных» и «дымовых» компаний [201]; эти акции торговались по разумным ценам, что было особенно заметно во время мании. Джулиан Робертсон, уважаемый менеджер хедж-фонда именно с таким подходом к инвестициям, был вынужден закрыть свою фирму «Тайгер менеджмент», которая до середины 1990-х годов била рекорды по доходности. По словам мистера Робертсона, «прежний подход не работает, и я не понимаю, почему. Мне шестьдесят семь лет, но кому это интересно?» Он объявил о закрытии фирмы 30 марта 2000 года; тогда он не мог этого знать, но высокотехнологичный индекс NASDAQ достиг пика в 5060 пунктов тремя неделями ранее, и до повторения этого показателя оставалось полтора десятилетия783.

* * *

Последняя отличительная характеристика пузыря – это появление экстремальных