— Представляю, как вам жарко в форме! — сказала Пенелопа.

— Нестерпимо. Малоподходящая одежда для такой погоды. — Он расстегнул пуговицы до конца, снял куртку, закатал рукава рубашки, и вид у него стал вполне гражданский и домашний. Как видно, ободренная такой метаморфозой, Нэнси вылезла из песочницы, подошла к Пенелопе, уселась к ней на колено и, заняв эту удобную наблюдательную позицию, не мигая уставилась на Ричарда.

— Никогда не могу угадать, сколько ребенку лет. Только разве когда близко знаю его.

— У вас есть дети? — невинно спросила Дорис.

— Насколько я знаю, нет.

— Как это понять?

— Я не женат.

Пенелопа прижалась щекой к шелковистой головке Нэнси. Ричард откинулся на локти и подставил лицо солнцу.

— Жарко, как в июле. Только и сидеть в саду, наслаждаться теплом и солнцем. А где же ваш отец?

— Дремлет у окна в кресле. А может, уже проснулся. Пойду скажу ему, что вы здесь. Он так хотел вас увидеть и сыграть в триктрак.

Дорис взглянула на свои часики, воткнула иголку в рубашку, поставила корзинку на траву.

— Уже почти четыре! Не пойти ли мне приготовить нам всем по чашке чаю? Вы выпьете с нами чаю, Ричард?

— С наслаждением!

— Я скажу отцу, Пенелопа. Он любит попить чайку на природе.

Дорис покинула их. Они проводили ее взглядом.

— Славная девушка, — сказал Ричард.

— Славная.

Пенелопа начала рвать ромашки и плести венок для Нэнси.

— Чем вы занимались все это время?

— Лазил на скалы. Болтался на этих проклятых десантных судах: прилив — отлив, отлив — прилив. Мок в воде. Отдавал команды, придумывал упражнения и писал длинные отчеты.

Они помолчали. Пенелопа вплела в гирлянду еще одну ромашку.

— Вы знакомы с генералом Уотсоном-Грантом? — прервал молчание Ричард.

— Конечно. А почему вы спрашиваете?

— В понедельник мы с полковником Меллаби приглашены к нему на коктейль.

Пенелопа улыбнулась:

— И мы с папой тоже приглашены. Миссис Уотсон-Грант позвонила сегодня утром. Наш бакалейщик, мистер Ридли, раздобыл им пару бутылок джина, вот они и решили устроить небольшой прием.

— Где живет генерал?

— Выше по холму, в миле отсюда.

— Как же вы туда доберетесь?

— Он пообещал прислать за нами машину. За шофера у них старик-садовник. И горючее генерал раздобыл — он у нас в отряде самообороны. Боюсь, все это незаконно, но очень любезно с его стороны, иначе мы бы не добрались.

— Надеюсь, вы придете? Не раздумаете?

— Для вас это важно?

— Хоть будет кто-то знакомый. К тому же после коктейля я хочу пригласить вас пообедать.

Ромашковая цепь стала совсем длинной. Пенелопа подняла ее, взяв за концы. Красивая гирлянда!

— И папу вы тоже приглашаете? Или только меня?

— Только вас. Но если ваш отец захочет пойти…

— Он не захочет. Не любит выходить вечером.

— Вы принимаете приглашение?

— Да.

— Куда мы отправимся?

— Вот этого я не знаю.

— В «Сэндс»?

— Этот отель реквизирован с самого начала войны. Там выздоравливающие раненые.

— Тогда в «Замок»?

«Замок». Сердце у Пенелопы упало. Во время первого — и такого неудачного! — приезда Амброза в Карн-коттедж она сделала отчаянную попытку хоть как-то развлечь мужа и однажды предложила пойти пообедать и потанцевать в «Замок». Ничего хорошего из этого не вышло: был такой же скучный вечер, как и все остальные. Холодная и очень чинная столовая была наполовину пуста, еда невкусная, отель населяли одни старики. Время от времени унылый оркестрик играл старые мелодии, но потанцевать не удалось — живот у Пенелопы был такой, что Амброз не мог ее обнять.

— Нет-нет, только не туда! Там такие старушки-официантки, ползают как черепахи, и все постояльцы в инвалидных креслах. Это наводит тоску. — Пенелопа подумала и внесла более веселое предложение. — Можно пойти в бистро к Гастону.

— А где это бистро?

— На Северном берегу, на первой же улочке. Оно маленькое, но кормят там вкусно. Когда мы отмечаем чье-то рождение или подворачивается какой-то другой повод, папа́ водит нас с Дорис именно туда.

— Бистро Гастона. Звучит заманчиво. А телефон там есть?

— Безусловно.

— Тогда я позвоню и закажу столик.

— Дорис, он пригласил меня обедать.

— Да что ты! Когда?

— В понедельник. После коктейля у Уотсонов.

— Ты приняла приглашение?

— Да. А что? Ты считаешь, что надо было отказаться?

— Отказаться? Что-то у тебя, Пенелопа, с головой неладно. Я считаю, что он очень милый. По-моему, похож на Грегори Пека.

— Да что ты, Дорис, ни чуточки не похож!

— Да нет, не внешностью, а манерой держаться, он такой спокойный… ну, ты меня понимаешь. А что ты наденешь?

— Я еще не думала. Найду что-нибудь.

Дорис возмутилась:

— Знаешь, Пенелопа, от тебя просто спятить можно! Отправляйся в город и купи себе что-нибудь новое. Ты на себя и пенса не тратишь! Загляни к мадам Жоли, посмотри, что у нее имеется.

— Но у меня нет купонов на одежду. Истратила последние — купила эти уродливые чайные полотенца и теплый халатик Нэнси.

— Бога ради, да тебе и нужно-то всего-навсего семь купонов. Как-нибудь наберем, нас же все-таки шестеро. А если не наберем, куплю на черном рынке.

— Но это запрещено законом.

— К черту закон! У нас большое событие — твое первое за столько лет свидание. Утром в понедельник отправляйся в город и купи себе что-нибудь красивое.

Пенелопа и не помнила, когда в последний раз заходила в магазин готовой одежды мадам Жоли, но, поскольку мадам Жоли на самом-то деле была миссис Коулз, женой начальника береговой охраны, полной и добродушной, этакой уютной бабушкой, смущаться не было причин.

— Кого я вижу! Сколько лет ты ко мне не заглядывала! — воскликнула та, завидев входящую в дверь Пенелопу.

— Хочу купить себе новое платье, — не тратя времени попусту, заявила Пенелопа.

— Милочка моя, ничего особенного у меня нет, только самые обычные платья и прочее на каждый день. Как ни стараюсь, ничего не могу раздобыть. Хотя одно платьице все же есть, прелесть какое: красного цвета и как раз твоего размера. Красный — твой цвет, я помню. А по красному полю дивные ромашки! Правда, оно из искусственного шелка, но на ощупь материя очень мягкая, как настоящий шелк.