неплохо. Твои слова о том, что «Дети Виноградаря» не хотели убийства Папы, и были вынуждены пойти на такой шаг под угрозами и шантажом… Очень хорошая задумка. Сначала я воспринимал эти слова, как очередную ложь. Тем не менее, я решил сыграть по твоим правилам. Надо признать, было даже интересно узнать, чем же все кончится. И, ты не подвел. То, как вы нанесли пощечину Великому Магистру Ордена, заслуживает отдельной похвалы. Тот кричал о кровавом отмщении всем еретикам, обещал лужи крови, а потом выясняется, что нажимал на курок инквизитор. Тут я даже аплодирую…

– Спасибо. Твоя оценка, как бальзам на сердце… – пастор язвительно скривился. Прежняя ухмылка пропала с лица. Он с явным волнением ожидал продолжения.

– После того, как мы наткнулись на Клавье, и тот под пытками поведал о готовящейся атаке на конклав, я сильно призадумался. Если поначалу твои слова о нежелании «Детей Виноградаря» участвовать во всей заварушке я воспринимал, как очередную ложь, то теперь ситуация представала совсем с иной стороны.

– И? – Данте подался вперед. – Тогда почему ты здесь? Почему пришел за мной, а не за Мансуром?

– Вот! – Пабло хотел поднять вверх указательный палец, но лишь качнул винтовкой. – Именно из-за него.

– Не понял… – нахмурился пастор.

– Ага. Вижу. Давай я поясню. Как только я услышал имя Мансура аль-Хусейна, все сразу же встало на свои места. Конечно по твоему замыслу я, как и все остальные должен был обеими руками уцепиться в так услужливо подкинутую фигуру. Особенно, учитывая подкинутые сомнения, разрозненные факты, твои заверения и т. д. Мол, все становится понятно. Халифат захотел обескровить Империю, и нанял «Детей Виноградаря» сначала для устранения Папы, а потом и всего высшего духовенства в лице кардиналов.

– Именно. – кивнул пастор. – Так и есть.

– Не. – теперь оскалился Пабло. Да так, что Данте отшатнулся назад. – Так в твоем хитроумном плане. На самом же деле, никакого халифатского заговора нет. Я понимаю твой ход. Конечно, рано или поздно, а скорее рано мне бы удалось доказать свою непричастность к убийству Папы. И, что тогда? Кто же убил Папу? Кто спускал курок? Кто организовывал? Пришли бы к вам. За тобой, Пеллегрини. Тогда ты решил обезопасить себя двойной прокладкой. Первая, подставить меня, а потом убедить что вы такие же заложники ситуации. Вторая, иметь под боком фигуру Мансура, как дополнительную защиту, в случае если бы мне удалось выкрутиться. Неплохо. Очень даже неплохо. Однако, как я сказал в самом начале, ты облажался. Первый раз, когда задумал связаться со мной. Второй раз, когда натравил меня на Исполнителя, в лице Клавье. Третий раз, когда не сумел добиться желаемого, и кардиналы остались живы. Четвертый раз, когда решил приплести Мансура аль-Хусейна. По итогу, ты ни разу не гений. Одни сплошные промахи, Пеллегрини. Одна сплошная неудача. Выполни ты изначально пять лет назад оговоренные со мной условия, сейчас сидел бы спокойно в Шотландии, промывал мозги молодняку, не лез вперед, сдавал нам особо радикальных членов твоей псевдоцеркви и жил бы вполне комфортной жизнью, не слишком опасаясь за свою волосатую еретическую жопу. Но нет, тебе нужна слава, тебе нужно лидерство, тебя тянет вперед. Говорю же, гордость сгубила даже Люцифера, чего уж говорить о слабом человеке…

– Постой… – Данте тряхнул головой, потом еще раз, и еще. – Постой!

– Да вроде я и так не двигаюсь…

– Постой, Красс… Первые три моих провала я и сам признаю, но…

– Да?

– Мансур аль-Хусейн… Как ты понял, что он подставная фигура?

– О, правильный вопрос, Пеллегрини. Ты правда хочешь знать ответ?

– Хочу! – лицо пастора загорелось нездоровым азартом. – Скажи мне!

– Ладно. Я могу тебе сказать, только какая в этом моя выгода?

Данте на несколько долгих секунд задумался, а затем вскинул голову с играющей на губах насмешливой гримасой.

– Я расскажу тебе о твоем промахе в выстроенной схеме. Один-единственный промах, но весьма существенный.

– Правда?

– Да.

– Хорошо. – Пабло ощущал, как руки, все это время удерживающие винтовку в одном положении налились свинцом и начали подрагивать. Пока едва заметно, но все же. Нужно, как можно скорее заканчивать этот цирк. – Мансур аль-Хусейн на протяжении шести лет был моим личным информатором в Корпусе Стражей Ислама.

– Что??? – челюсть Данте брякнулась на колени. Он попытался ее поднять, придав лицу менее идиотское выражение, однако у него ничего не получилось.

– Не ожидал? Об этом знали всего три человека: я, ныне покойный бывший магистр Конгрегации, и опять же, ныне покойный Папа Урбан Х, с помощью которого я и наладил контакт с Мансуром. За шесть лет, я досконально изучил характер и поведенческую особенность моего информатора. Он обладает многими незаурядными качествами, весьма важными для успешной работы двойным агентом, но чего у него никогда не было, так лидерских качеств. Мансур тихушник, ярко выраженная одиночка. И вдруг, нам предлагают вариант, при котором он ответствен за столь масштабную операцию, в виде подрыва Сикстинской капеллы. Нет, я сразу же отмел такой вариант. Тогда у меня в голове зажглась красная лампочка, хотя о полной уверенности речи не шло. Вот ведь какая штука, Пеллегрини. Ты держал связь с Клавье, причем со старого номера, с которого связывался со мной еще пять лет назад, работая двойным агентом на Конгрегацию. Поначалу, еще в квартире, когда перед глазами в списке контактов Клавье появился знакомы номер, я не особо удивился. Все укладывалось в общую картину: Данте пытается меня поиметь. Но позже, когда всплыло имя Мансура, все сомнения о Третьей силе, держащей бедных «Детей Виноградаря» сменились на уверенность – за всем стоишь именно ты. Оставалось только вычислить, где именно ты находишься. И вот, я здесь. Ну как, нравится история?

На лице протестантского пастора появилась мрачная улыбка.

– Складная. Интересная. В общей своей массе даже правдивая. Я бы похлопал в ладоши, да рука занята.

– Так, опусти пистолет.

– Нет, Красс. Не опущу. Думаю, ты прекрасно знаешь, чем все закончится.

Пабло ничего не ответил. Да, он знал. Знал еще в тот момент, когда только вошел в комнату и увидел главу сектантской радикальной ячейки в таком положении. Знал, что тот не опустит пистолет.

– Как я уже сказал, в твоей истории есть один существенный изъян.

– Да? Какой же?

– Мы и правда лишь исполнители. Да, «Дети Виноградаря» спланировали и осуществили убийство Папы. Да, «Дети Виноградаря» по моему приказу захватили семью твоей сестры в заложники. Кстати, перед твоим приходом я отдал приказ их отпустить. Можешь не благодарить. – Пабло снова ничего не ответил. Лишь ощутил, как с сердца исчезла гигантская тяжелая плита. – Да, мои люди похитили мою же дочь. В противном случае, эмоции Анжелины были бы неестественны. Думаю, ты бы все очень быстро раскусили. Не умеет она врать, во всяком случае, так естественно, как я.

– Ужасный недостаток для ревностной христианки, да?

Данте недовольно качнул головой.

– Мы не о ней сейчас. Да, я подкинул тебе материалы, для выхода на Клавье. Да, «Дети Виноградаря», в союзе с другими группировками спланировали и осуществили подрыв капеллы. Да, и еще раз да. Вот только, ты ошибся в самом главном – ни то, ни другое, ни третье не было нашей инициативой. Тогда, в Шотландии я не кривил душой. Мы и правда все это время оставались всего лишь исполнителями, реализующими условие крупного договора. Не более того. Конечно, у нас были свои мотивы, свои амбиции, свои выгоды, и все же – лишь исполнители.

По спине побежали холодные струйки пота. Нет, не струйки – ручейки. Отлипнув от стены, Пабло шагнул к кривящему рот в злой гримасе пастору.

– Говори! – голос прозвучал слишком хрипло, выдавая дикое внутреннее волнение. – Говори!

– Думай головой, Красс. Думай головой. Ты ж, легенда Инквизиции. Так разберись, кому же на самом деле было выгодно убрать Папу и всех кардиналов?