Но что каждый из них собой представляет сегодня, все-таки неожиданно прорвалось. Наиболее близки всем оказались слова «А удача – награда за смелость». Они, видно, были точным попаданием в жизненную позицию исполнителей, а потому спеты с особым воодушевлением, с каким-то категорическим экстазом и восторгом по поводу пойманной некогда удачи.

Когда началась «Летка-енка» на русском языке и все выстроились гуськом, держась за плечи впередистоящего, Марат, на которого никто, пока он стоял в дверях, и внимания не обратил, предложил покинуть зал «караоке» и снова спуститься вниз.

– Там уже все поставили, – сказал Марат.

И действительно, изысканные напитки и еда, о которой можно только сказать «яства», ждали их вместе со свечами на стерильно убранном столе, с которого всего за семь минут были убраны остатки пищевого разгрома, а красиво расположенные канделябры возвращали к началу праздника. День рождения снова вошел в цивилизованное русло. Тихая общеобразовательная беседа, свечи, феодальная роскошь в полумраке, а также утешительная информация о том, что прежде, чем наверху начались выступления гостевой самодеятельности, тут до их приезда выступили и профессионалы, что буквально час назад уехал Энрике Иглесиас, а еще раньше привозили Паваротти, который пел целых полчаса.

– А как это? Вы знакомы?! С Лучано Паваротти?!! – обалдело всплеснули девушки руками.

– До сегодняшнего дня знакомы не были, – усмехнулся Марат. – Теперь знакомы.

– А как это? – повторила Алена. – У него и у этого Энрике тут гастроли?

– Да нет же, – терпеливо объяснял Марат, – это Серега Каргин, ну тот, кто пел «Электричку», мне решил такой подарок сделать на день рождения. Вот и прилетели. На частных самолетах. А сейчас обратно улетели. Вот и все.

– Ни фига себе подарочки… – вдумчиво промолвила Даша. – Сколько ж это надо зап…

– А вот об этом не стоит, – не дал ей закончить Марат. – Человек, которому принадлежит пятая часть Лас-Вегаса, кое-что может себе позволить, верно? – и Марат подмигнул Саше и Дареку.

– Ой, да вы все врете, пардон, обманываете, наверно, – простодушно заподозрила Даша, – разыгрываете меня, да? Дурочка такая из России приехала, да? Да? Тока честно?

– Ну почему же вру, – серьезно сказал Марат, но посмотрел на Дашу с этаким веселым огоньком в глазах. – Все на видео записано. Хотите, пойдем, посмотрим.

– Так экран же занят. Этой самой караокой, – подала голос Алена, поскольку видела, что большая часть гостей осталась там для совместного пения и танцев.

– Он у меня не один, – опять усмехнулся Марат. – Пошли.

Через 10 минут девушки убедились, что Марат не только не врал, но еще и увидели, с каким почтением поздравляли юбиляра суперзнаменитости, после чего их уважение к хозяину, которого и так было предостаточно, возросло до высот невообразимых. Вплоть до того, что уже изрядно подвыпившая Даша бросила своего Дарека и начала оказывать Марату такие знаки внимания, что тому стало даже неудобно.

– Я должен вернуться к гостям. Сожалею, – сказал Марат и встал в темном просмотровом зале со светским полупоклоном. – Смотрите дальше. Если захотите выпить или еще что-то съесть, не стесняйтесь, нажмите вот эту кнопочку, к вам придут, вы закажете и вам тут же принесут. Не стесняйтесь, любые фантазии. Когда устанете, – продолжал он, отлепляя от себя Дашу, которая (скорее всего, от желания попрощаться с максимальной сердечностью) приникла к нему всем своим телом, – так вот, когда устанете, нажмите другую кнопочку, вот эту, и вас проводят в ваши комнаты. Ну все, пока, увидимся утром, – и великолепный Крез-Марат вышел из просмотрового зала.

Оба концерта посмотрели. Дарек, не успевший даже обидеться на то, что ему чуть ли не предпочли другого, держал Дашу за слабеющую руку. Выпито было немерено. Им носили виски и коньяки с выдержкой не менее 20 лет. Пищевые фантазии дальше омаров не пошли, и пьяный уже Шурец все пытался разрезать омара ножом, но тот весело выскальзывал и падал на пол, пока наконец маратовский лакей не принес другого и сам не освободил его от панциря со сноровкой бывалого расчленителя.

Вечеринка таки удалась. Вторая кнопочка была нажата, и наши друзья попарно разошлись по комнатам в западном крыле замка. Но перед этим Шурец еще попросил доставить ему, как он попытался выговорить – «в пртменты» – несколько бутылок немецкого и чешского пива. Пиво было доставлено. Желание каждого выполнялось быстро и неукоснительно: Марат отдал соответствующие распоряжения.

И, поскольку у Саши с Аленой все было заранее слажено, отношения определены, то Саша и проснулся утром, совершенно не понимая, где находится, на огромной постели под балдахином и наткнулся левой рукой на чье-то голое тело, лежащее рядом. Он выпил столько, а пиво до такой степени завершило разгром организма, что память напрочь отказывалась воссоздать события предыдущей ночи, и Шурец никак не мог врубиться – кто это с ним рядом лежит. Он решил проверить, но сначала надо было выпить пива, без этого не слушалось ничего: ни руки, ни ноги, ни, тем более, голова, неспособная не только к простейшему анализу, но даже к принятию полноценных глотков. Саша нашарил на тумбочке справа, к счастью, открытую и ополовиненную бутылку «Баварского». Втолкнув в себя несколько глотков, Саша оказался в силах открыть следующую бутылку и залпом выпить. После чего полежал неподвижно с минуту и почувствовал, что жизнь возвращается. Затем он залез рукой под соседнее одеяло и, легонько касаясь, провел ею вдоль по спящему телу.

– Женщина, – с облегчением констатировал он. Потом перегнулся через нее и посмотрел на лицо. – Красивая, – с еще большим облегчением убедился Шурец. Потом напрягся и вспомнил имя: – Алена! – произнес он вслух уже радостно.

Алена проснулась от того, что подумала: ее кто-то зовет, но кто – понять было выше ее сил. Ей тоже было плоховато, но все-таки не так, как Саше. Она повернулась и узнала.

– Саша, – отозвалась Алена, с трудом разлепляя вспухшие губы, и потянулась к нему теплым, стройным и мягким телом.

Посталкогольная утренняя эрекция вновь бросила Сашу в открытые и готовые на все объятия Алены, после чего она, пытаясь в свою очередь освежить пивом изнемогший организм, сказала:

– А сейчас у тебя лучше получилось, чем ночью.

– Еще бы, – сказал Шурец, откупоривая новую бутылку пива. – Я же пьяный был… В хлам. Какая уж тут любовь…

– Кстати о любви… – выпив и помолчав, задумчиво произнесла бывшая секретарша, а ныне гетера сутенера Капитанского. – Ты мне о ней всю ночь говорил. И сказал, что женишься на мне, когда в Москву вернемся. Ты женишься? Или как? Или так будем?

– Ой, водка все, виски…

– Ах вот как! – приподнявшись на локте начинала Алена семейную ссору. – Значит, это у нас с тобой все по пьянке вышло, так?

– Ну зачем ты, – попытался разрядить ситуацию уже веселый Шурец. – Ты же знаешь, что ты мне с самого начала понравилась.

– А жениться, жениться будешь? – тоже повеселела Алена и полезла на него сверху.