слабость, иначе слабым его и запомнят. Артур Пендрагон, король, который свалился в обморок, как только на его голову водрузили корону.

 Подмышки Артура темнеют от пота, красный бархат становится багровым, но стоящая рядом Гвен выглядит достаточно уверенной, чтобы Артур казался настоящим королем.

– Повторяй за мной, – говорит Мерлин. – Я, Артур Пендрагон, первый своего имени, клянусь защищать Камелот и Альбион от всех угроз с той стороны границ и с этой. Клянусь править честно и справедливо. Клянусь защищать свой народ до последнего дыхания.

 Артур повторяет, и его голос разносится по залу, чистый и громкий. Артур словно сам вьет заклинание, очаровывая придворных: они забывают о своих кознях, о том, что не считают его королем. Никто больше, посмотрев на него, не увидит неуклюжего деревенщину. Никто не посмеет назвать его неловким. Артур доказал, что он – сын своего отца, тот, кто может объединить королевства, истинный король, достойный править всеми. И когда он начинает говорить, все придворные смотрят только на него, павшие под натиском его харизмы.

 У меня есть видения. У Гвен и у Морганы – их магия. У Ланселота – ловкость, и скорость, и сила. Но Артур… Артур – единственный человек среди нас. Его харизма природная, да, но он взращивал ее. Тренировал. Не могу и представить, что когда-нибудь увижу, как кто-то держит внимание такой толпы. И это тоже своего рода магия.

– Вот бы Моргана могла это увидеть, – шепчет Ланселот, и слова эти будто бьют меня под дых.

 Я не могу забыть ее вопроса. Где же мой предел?

– Да, – отвечаю я Ланселоту, и это правда.

 Я никогда не забуду наш последний разговор, но Моргана должна была быть здесь. Она должна была это увидеть. Должна была стать свидетелем того, ради чего стольким пожертвовала. Может, тогда она стала бы чуть счастливее. Хотя… сомневаюсь. Может, однажды она посмотрит на Артура с улыбкой… но день этот настанет еще очень нескоро.

45

– Как думаешь, скоро это случится? – спрашивает Гвен после коронации, когда Артура окружает толпа, лопающаяся от поздравлений и лести. Даже о Гвен все забыли: ей улыбаются, но уважения не выказывают. Она ускользает оттуда с легкостью и быстро находит меня и Ланселота на самом краю.

– Что? – переспрашиваю я, отрывая взгляд от Артура.

 Она моргает и хмурится.

– Перемирие с Авалоном, – медленно произносит она. – Знаешь, то, ради чего мы все это затеяли.

 Она кивает в сторону Артура и добавляет:

– Скоро ли магия перестанет быть запретной, чтобы мы с Морганой получили свою обратно?

 Я закусываю губу, вспоминая о своем разговоре с Мерлином. Возвращение их магии может слишком дорого стоить.

– Не думала, что ты так сильно по ней скучаешь, – осторожно начала я.

 Слова Мерлина не оставляют меня. И я чувствую на себе его взгляд, но не могу поднять головы. Я все еще не ответила ему: с тех пор как он предложил избавить от магии и меня саму, ничего не изменилось.

 Да, в наших жизнях не останется магии. Но это будут счастливые жизни. Жизни без отчаяния, к которому подтолкнула нас Нимуэ.

 Гвен пожимает плечами, но не смотрит на меня.

– Поначалу я совсем по ней не скучала, – признается она. – Но здесь… вдали от всего того, что я люблю… почти всего, что я люблю, ладно. Здесь нет солнечного света и свежего воздуха, если не считать прогулок по крошечному саду. На лошадях я тоже не каталась с приезда. А когда спросила у служанки, где я могу найти лук и стрелы, она засмеялась. Как будто я пошутила.

– Полагаю, она так и подумала. Леди не занимаются стрельбой, Гвен. Я ведь тебе об этом говорила.

– А еще ты говорила, что мы сможем это изменить, – напоминает она.

 «Но это было раньше, – хочу сказать я. – Когда Моргана еще была с нами. Когда я думала, что у нас есть шанс стать счастливыми».

– Ну не все же сразу. – Я растягиваю губы в улыбке.

– А договор с Авалоном? – спрашивает она. – Это ведь приоритетная задача. Таким должен быть его первый указ. И когда Моргана вернет себе магию…

 Гвен замолкает, так и не закончив мысль.

 Я приподнимаю брови.

– А я-то думала, что ты поклялась никогда ее не прощать. Полагаю, мне стоило об этом догадаться… вы всегда друг друга прощали.

 Но простишь ли ты меня? Если я не смогу вернуть тебе твою магию? Если отдам и свою тоже? Простишь ли ты меня, если я этого не сделаю и ты окажешься в монастыре до конца своих дней? Прощу ли я тебя?

– Нам просто нужно время. – Я стараюсь об этом не думать.

 Гвен медленно выдыхает – это хорошо знакомый мне звук. Обычно после него следует взрыв. Множество жестоких слов, которые Гвен на самом деле не имеет в виду. Топот ног. Стук закрытых дверей и другие признаки буйных вспышек. Но на этот раз Гвен выдыхает еще медленнее, а потом словно сдувается прямо на моих глазах: плечи ее опускаются, а голова склоняется вниз.

– Как скажешь, Элейн, – произносит она.

 Она исчезает в толпе, подходит к Артуру, и мы с Ланселотом остаемся одни. Он протягивает руку и касается моей талии. Ланселот молчит, но я уверена, что у него есть парочка вопросов.

– Что ты думаешь о мире без магии? – тихо спрашиваю я. – Гипотетическом. Если Артур не подпишет договор с Авалоном. Если я не верну магию Моргане и Гвен?

 Он хмурится, но не злится. Он в самом деле задумывается над моим вопросом, словно за ним не скрывается тот факт, что в мире без магии Ланселот лишится своего дома и никогда не увидит мать.

– Думаю, ты не спрашивала бы меня о том, в чем не видела бы хорошего, – произносит он наконец. – Это ведь не Нимуэ тебя надоумила?

– Нет, – признаюсь я. – Нимуэ нужен этот договор. Она делала все ради его заключения еще до нашего рождения. Но у меня есть причины полагать, что она совсем не думает о том, как это отразится на нас.

 Ланселота совсем не удивляет это открытие. Впрочем, с чего бы? Он понимает фейри куда лучше остальных.

– А Мерлин? – спрашивает он и, должно быть, улавливает мою растерянность, потому что тут же улыбается. – Ты говорила с ним до того, как Артур вытащил меч из камня. И с тех пор какая-то тихая. Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два. Я просто обращаю на тебя внимание.

– Я не уверена, каковы причины… но Мерлин хочет разделить мир фейри и мир людей. Не уверена, что так будет лучше.

 Ланселот сжимает