еще я знаю, что должна сделать. К чему вела меня вся моя жизнь.

И самое главное – почему.

Может, я всегда это знала. Может, истина была скрыта за зловещими предсказаниями Нимуэ, за моими видениями, в повторяющихся кошмарах о воде. Может, я просто не хотела этого видеть.

И все еще не хочу. Обнимаю Гвен покрепче, прижимаюсь к ней, чтобы почувствовать ее тепло. Ее жизнь. Ее человечность.

– Мы почти приехали, – сообщает она через плечо.

Не понимаю, что она пытается сделать. Успокоить меня? Предупредить? Может, и то и другое.

Я сжимаю руки покрепче.

Нимуэ говорила, что в знании будущего лежит покой, но я никогда его не чувствовала. Видения лишь добавляли тревоги. Я принимала поспешные решения. Отдалялась от близких людей. Покой мне даже не снился.

Но если бы Мерлин забрал мой дар, то и тогда покой не пришел бы ко мне. И если я не могу принести ту же жертву, которую потребовала от Морганы и Гвен, то у меня остается лишь один путь.

Теперь я понимаю смысл слов Нимуэ. Когда ты наконец видишь, что нужно от тебя миру, тебя находит покой. Я знаю, какую роль должна сыграть. И я думала, будто почувствую себя беззащитной, но вместо этого ощущаю лишь уверенность. Это не успокаивает, но Нимуэ права: есть в этом что-то от покоя.

Мы подъезжаем к берегу, и Гвен сползает с лошади, а потом помогает слезть и мне.

– Откуда ты знаешь, что они примут тебя обратно? – спрашивает она. – Я не вижу лодок.

– Нет. – Я не поднимаю на нее взгляда и всматриваюсь в черную воду и черное небо, почти неотделимые друг от друга.

Где-то там, впереди, лежит Авалон. Где-то там Моргана ждет мести. Или прощения. В общем, она ждет меня.

– Лодка мне не понадобится, – шепчу я.

Поднимаю на Гвен глаза и беру ее за руки. Сжимаю пальцы.

– Однажды мы увидимся вновь, – обещаю я.

Артура мое обещание успокоило, но с Гвен это не работает. Она вцепляется в мои руки с такой силой, что у меня ломит кости.

– Здесь нет лодки, Эл, – повторяет она.

Я улыбаюсь и смотрю на воду: волны бурлят, но бури нет. И ветра тоже. Вода кажется голодной.

Гвен тоже смотрит на воду… и понимает. Может, она смогла разглядеть в воде то же, что и я – начало видения, такого старого, что оно всегда было частью меня.

– Ты не можешь… – Ее голос ломается. – Элейн, это безумие.

Меня не в первый раз называют безумной, но впервые – за дело.

– Может, и так, – усмехаюсь я. – Но другого пути нет. Я в этом уверена. Так же, как когда поверила в магию Морганы. В случае с луной. Я просто знаю.

– Ты утонешь.

Она произносит эти слова, и ее тут же накрывает новым пониманием. Гвен видит мои истинные намерения. Она знает, чем все закончится.

– Ты утонешь, – повторяет она. – Ты видела это.

Я улыбаюсь, хотя в глазах стоят слезы.

– Да, – отвечаю я, потому что скрывать нет смысла.

Я обнимаю ее крепче, стараюсь запомнить ее, напитаться ее бесстрашием.

– Я утону, и тогда ваша магия… и твоя, и Морганы… освободится. И вернется к вам.

– Но должен же быть другой способ… – Гвен качает головой.

– Его нет. – Голос мой дрожит. – Я так долго боролась со своей судьбой, Гвен. Но есть неизбежные вещи. И моя судьба привела меня сюда. Здесь Дева, Мать и Старуха провели для меня черту, и я готова ее перейти.

Гвен кладет руки мне на щеки и прижимается лбом к моему лбу.

– Прошу тебя, не надо, – шепчет она. – Не оставляй меня.

Я бы хотела заключить этот момент в вечность.

«Вас растили не для того, чтобы вы оставались в безопасности, – сказала мне как-то Нимуэ. – Вас растили, чтобы вы стали героями».

И часть меня вздрагивает от этих слов… я никогда не хотела быть героиней. Но потом я вспоминаю: это не совсем так. Я ведь выбрала и этот путь, и все, что привело меня к этим берегам. Я выбрала Моргану, и Авалон, и Артура, и Ланселота, и Гвен. И выбрала бы еще раз.

Поэтому я отпускаю Гвен.

– Я никогда тебя не оставлю, – мягко шепчу я. – Позаботься об Артуре и Ланселоте. И о себе тоже, и о своих людях. Хорошо?

 Кажется, что Гвен начнет меня отговаривать. Она крепко держит меня за руки, и я не смогла бы выбраться из ее хватки, даже если бы захотела. Она сильнее. Но через мгновение она кивает и сжимает губы в тонкую линию.

– А ты… – Она сглатывает. – Куда бы ты ни пошла, если увидишь Моргану… передай ей, что я сожалею, хорошо? Сожалею обо всем.

 Я киваю, не доверяя своему голосу, и Гвен отпускает мои руки.

 Я делаю шаг к берегу, и ноги мои кажутся тяжелыми, как свинец. Я скидываю обувь, и когда мои босые ступни касаются мокрого песка, я останавливаюсь и снимаю платье, оставляя за собой кучку белого хлопка. Я избавляюсь от нижней юбки, от корсета, от сорочки и чулок… и подхожу к озеру, одетая лишь в собственную кожу.

 Я слышу, как плачет Гвен, но не оборачиваюсь. Стоит мне обернуться, и я засомневаюсь. Передумаю. И потому я переставляю ноги и захожу в озеро.

 Вода ледяная, но я почти не чувствую холода.

 Течение подхватывает меня, когда я оказываюсь в воде по пояс: оно оборачивается вокруг моих ног, словно пальцы, и тянет меня за собой, в глубину. Последний вдох мой на вкус – как мед и дым. Как перемена.

48

 Я тону… как и было предсказано.

 Кожей я чувствую ледяную воду. Она накрывает меня, словно шторм, раскидывает в стороны пряди моих волос, а потом туманит взор. И я не вижу ничего, – лишь пытаюсь добраться до поверхности и вдохнуть. Я знаю, что до нее совсем недалеко, но всегда замираю на месте и опускаюсь ниже, пока стопы мои не касаются дна.

 Глаза мои закрыты. Меня окутывает тьма. Легкие горят, горят, горят… я боюсь, что еще немного и они взорвутся.

 Воздух так близко, я могла бы просто оттолк-нуться от дна… но я этого не делаю. Попросту не хочу.

 Элейн Астолат, леди Шалот, умирает в воде. И это ее выбор.

49

 Нимуэ ждет меня в темной пустоте. И я этому не удивляюсь.

 А вот она – еще как. Смотрит на меня так, словно я – призрак из ее самого страшного кошмара. А через секунду вздыхает. Не думаю, что когда-либо слышала настолько усталый