– Просто удивительно, как быстро у тебя получается вплетать в волосы украшения, – заметила Мари.

– Думаешь, Всадники ветра это оценят?

– Антрес говорил, что у них матриархат, – сказала Изабель. – Мне кажется, им твои таланты придутся по душе.

– Нам они еще как по душе!

Дженна покружилась на месте, и ее длинные волосы рассыпались каштановым потоком по ее плечам, а ракушки и бусины, которые в них вплела Зора, мелодично зазвенели.

– Изабель, Дженна, вы настоящие красавицы, – сказала Мари. – Вы готовы?

– Да! – сказала Дженна.

– Я немного нервничаю, но да, – присоединилась к ней Изабель.

– Просто получайте удовольствие от общения с Богиней, – сказала им Мари. – А об остальном забудьте.

– Но знайте, что ваши Жрицы вас поддерживают, – добавила Зора.

– Верно, – согласилась Мари. – Ну что ж, Стая заждалась. Как мы уже говорили, когда вы начнете танцевать, мы с Зорой призовем луну и омоем Стаю.

Дженна вытянула руку и поморщилась.

– Солнце садится. Я это чувствую.

Гладкая кожа на руке Дженны приобрела болезненный сероватый оттенок. Мари бросила взгляд на Изабель и Зору. Их кожа тоже начала меняться, в отличие от кожи Мари. Смешанная кровь защищала ее от ночной лихорадки, терзающей Землеступов.

– Предлагаю действовать так, – сказала Мари. – Вас двоих мы с Зорой омоем первыми; тогда вы сможете начать танец и не беспокоиться о боли и ночной лихорадке.

– Хорошая идея, – кивнула Зора. – Такое отступление от традиции мне по душе. Нет никакой нужды страдать от лихорадки – тем более в Стае, где Жрица Луны не одна.

– Замечательно придумано, Мари! – сказала Дженна.

– Мы будем тебе очень признательны, – согласилась Изабель.

– А еще мне нравится новая традиция обнажать ноги – особенно когда мы танцуем свои имена, – добавила Зора, разглаживая край туники Изабель, вышитой красивыми красными цветами.

– Мужчинам Стаи она точно придется по душе, – лукаво улыбнулась Дженна.

Мари бросила на нее испытующий взгляд. Возможно ли, что она говорила о ком-то конкретном? Дэвис? О’Брайен? Может, Джексом, если он вернется?

– Мари? Ты идешь?

Мари заморгала и вернулась в реальность.

– Ох, прости. Уже иду.

Она поспешно догнала трех девушек, и они вместе начали спускаться по широкой каменной лестнице. Вечер выдался облачным, и сумерки наступили быстро. Стая зажгла все костры, и ночь наполнилась запахами горящих сосновых поленьев и жареного мяса, которые смешивались с неизменным ароматом лаванды и соленой воды. Когда Данита заметила их и первая воскликнула «Жрицы Луны! Наши Жрицы Луны здесь!», сердце Мари едва не разорвалось от нахлынувшего на нее чувства сопричастности. Хотела бы я, чтобы ты была здесь, мама. Чтобы ты видела, что я не одна. У меня наконец появилась семья! Она поискала глазами Ника среди повернутых к ним счастливых лиц, хотя уже поняла, что он еще не вернулся из норы, потому что Ригель не скакал вокруг нее, покрывая ей лицо мокрыми поцелуями.

– Готова? – спросила ее Зора.

– Как никогда.

И четверка девушек спустилась в сердце своей Стаи.

– Благословенна будь для Стаи, третья ночь! – закричала Мари, слегка изменив традиционное приветствие матери. – Сегодня нам есть, что праздновать. У нас две новые ученицы, которые решили вместе представиться луне в танце. Мы с Зорой согласились на это, потому что верим, что старые традиции должны смешиваться с новыми.

– Так же, как мы смешали Клан и Племя, чтобы создать Стаю, – добавила Зора.

– Именно!

Мари кивнула Зоре, и они вместе направились к идолу Великой Матери-Земли, который поднимался из травы в центре поляны. Огни костров отбрасывали на ее прекрасную мшистую кожу неверные тени. Порыв ветра взъерошил ей волосы из изумрудного папоротника, и на секунду показалось, будто Богиня поднимается, чтобы поприветствовать свой народ.

Мари и Зора решили открыть третью ночь, придерживаясь старых порядков из уважения к Великой Богине и чувствам собравшихся женщин, которые до недавнего времени были частью Клана, неукоснительно следовавшего традициям.

Зора спросила у Мари позволения начать, и та с готовностью согласилась. Связь Зоры с Богиней была сильна – возможно, сильнее, чем у самой Мари. Она никогда не слышала голоса Богини, а вот Зора, похоже, общалась с ней с завидной регулярностью.

– От лица твоей новой Стаи приветствую тебя, о Великая Мать, с любовью, почтением и благодарностью, – обратилась Зора к идолу Богини.

Она с трепетом поклонилась живой скульптуре, а потом, к удивлению Мари, сняла с одной из своих косичек красивую бусину и вплела ее в волосы Богини. До Мари донеслись ее слова:

– Это моя любимая бусина. Храни ее. Я знаю, что ты последуешь за нами на равнины Всадников ветра, ведь ты везде и всюду, но часть тебя останется здесь, в наших родных краях. И я хочу, чтобы бусина была у тебя.

Зора смахнула заблестевшие на щеках слезы и вернулась к Мари.

Настала очередь Мари. От нее требовалось произнести древнюю формулу и призвать мужчин Клана плетельщиков на омовение, но, поскольку мужчин-Землеступов на поляне не было, Мари воспользовалась возможностью и подошла к Богине.

Она вгляделась в гладкий песчаник с вкраплениями кристаллов, из которого много поколений назад кто-то вырезал лицо Богини. Мари вытащила из волос красивое голубое перо сойки и, встав на цыпочки, вплела его в папоротник, изображающий волосы Богини.

– Пусть оно будет у тебя, – тихо сказала Мари Богине. – Голубой был любимым цветом мамы. Тебе он, наверное, тоже понравится.

Мари отступила от идола и, повернувшись к наблюдающему за ней племени, произнесла слова, которые мама произносила на ее памяти тысячи раз:

– Мужчины Клана плетельщиков, предстаньте передо мной!

Повисшая над поляной тишина была исполнена ожидания. Мари оглядела толпу и отыскала О’Брайена, Шену и Дэвиса. Они стояли спиной к кострам, наблюдая за лесом зоркими глазами защитников.

Ничего не произошло. Никто не тронулся с места.

Мари едва слышно вздохнула от облегчения и повернулась было к Зоре, чтобы начать читать заклинание, как вдруг в ночь ворвалось безумие.

Сначала к Мари кинулся Ригель, и на нее нахлынула волна эмоций от облегчения до тревоги и злости.

– Все хорошо, малыш! – Мари опустилась рядом с ним на корточки и попыталась успокоить его прикосновением. – Где Лару и Ник?

Ригель повернул голову и уставился в темноту, обнимающую поляну, на которой пылали яркие костры Стаи.

– Жрица Луны! – раздался исполненный муки голос Джексома, и он, шатаясь, вывалился на поляну.