Таким образом, экономические реформы осложнялись не только чисто экономическими причинами, не только противодействием директорского корпуса, но также коррупцией и действиями руководящего звена правоохранительных органов[152]. Возможно, что нежелание уволить старые руководящие кадры правоохранительных органов нижнего и среднего звена оказалось основной ошибкой политического руководства России в начале 90-х годов ХХ века.

Решительная замена работников правоохранительных органов на тех людей, кто раньше не был связан с этими органами, называется люстрация, от латинского слова, означающего очищение. Но президент России не решился на люстрацию.

Президента России и его окружение можно понять. Трудно изменить все сразу – и экономику, и политическую систему, и правоохранительные органы. Но все же для сравнения хочется привести показательный пример решения вопроса в схожей ситуации, описанный в романе А. Солженицына «Раковый корпус». Действие романа происходит в начале 1955 года, когда шли реформирование страны и отказ от политики массовых репрессий. Одним из центральных эпизодов романа является момент, когда два главных героя знакомятся с информацией в газете «Правда» о смене состава Верховного Суда Советского Союза. Один из этих людей, по имени Олег, прототипом которого был сам Солженицын, – бывший заключенный и ссыльный во время действия романа. Другой – номенклатурный работник среднего уровня. Они оба оказываются крайне взволнованными, прочитав статью о смене состава Верховного Суда. Но если для Олега (собственно, самого Солженицына) это сообщение – реальная надежда на обретение свободы и восстановление справедливости, то для руководящего работника Русанова смена судей Верховного Суда равносильно громовому удару, который символизирует конец номенклатурного всевластия:

Из приведенного текста можно сделать вывод, что уже в начале 1955 года, проводя демократические изменения государственной системы, Хрущев и его окружение сумели произвести абсолютную замену всего состава Верховного Суда Советского Союза. Того самого Верховного Суда, который нес значительную долю ответственности за массовые репрессии в период сталинизма. Людей, входящих в тот состав Верховного Суда, нельзя было оставить руководить судебной системой страны, взявшей курс на отказ от репрессий и освобождение сотен тысяч людей.

Думается, что в 90-х годах XX века сложилась примерно такая же ситуация, и руководство судебной системы должно было быть полностью заменено новыми людьми, людьми новой формации, не прошедшими школу номенклатуры. Замене подлежали руководящие работники начиная с председателей районных судов. Такая же всеобъемлющая замена руководящих органов еще более была необходима в органах милиции и прокуратуры. Преодоление коррупции в правоохранительных органах – слишком важная задача, чтобы действовать менее решительно, чем действовали в 1955 году Хрущев и его окружение. И эту задачу российскому обществу и российскому государству еще предстоит решить.

В условиях же сохранения коррупции и невозможности противодействия махинациям директорского корпуса в процессе реформирования экономики приходилось делать директорский корпус активным участником официальной стихийной приватизации. В результате большая часть директорского корпуса превратилась в частных собственников, или владевших значительной частью акционерных предприятий, или получающих огромные доходы в качестве управляющих своими предприятиями. Но зато директорский корпус перестал противиться законной приватизации, хотя не везде и не сразу.

Первые годы проведения экономических реформ оказались самыми трудными и для самих реформ, и для реформаторов и, самое главное, для многих граждан России. Последнее обстоятельство было связано с тем, что реформы имели, несомненно, стратегический характер, но не могли дать сиюминутный, быстрый эффект, особенно в первые годы.

Наиболее быстрым позитивным результатом реформ оказалась ликвидация товарного дефицита, – полки магазинов, ларьков стали наполняться товарами и, что важно, продуктами питания. Сотни тысяч простых граждан России включились в снабжение всей страны необходимыми товарами: они «крутились», доставали товары, привозили их из больших городов и продавали – через магазины, на рынках, на улицах. Сотни тысяч граждан (а вместе с членами семей – миллионы) оказались вовлечены в эту негосударственную живую торговую сеть. Их прозвали «челноками» – за динамизм их деятельности. Они обеспечивали свои семьи заработком, а всех остальных людей товарами первой необходимости. Это был самый быстрый и очень значимый эффект свободной торговли и свободной экономики. Страна оказалась избавлена от угрозы голода и тотального товарного дефицита.

Челночная торговля была нелегким делом и физически, и психологически. Это и поездки, и тяжелые сумки, и торговый риск. В эту деятельность пошли очень энергичные, волевые и инициативные люди. Большинство из них сменило свои предыдущие профессии на совершенно новое дело. Но для значительной части граждан России смена деятельности представлялась невозможной, например в силу привычки, преданности профессии, даже если она в новых условиях оказывалась неперспективной и низкооплачиваемой. Таких людей было очень много. И коснулось это в первую очередь:

1) работников нерентабельных и убыточных предприятий, то есть тех предприятий, на которых доходы от производимой продукции были равны расходам или даже превышали доходы;

2) работников предприятий ВПК;

3) работников бюджетной сферы.

В свободной экономике нерентабельные предприятия закрываются или перепрофилируются – абсурдно же производить в убыток самому себе. Но эта перспектива не устраивала директоров подобных предприятий, как и директоров ВПК, большая часть предприятий которого подлежала перепрофилированию из-за перепроизводства неэффективного и дорогостоящего оружия. И директорский корпус начал атаку на реформы, стараясь сохранить свои кресла (со своими доходами). Но напрямую об этом говорить было нельзя, поэтому директора избрали аргументы-лозунги: «Спасем производство», «Поможем промышленности», «Поможем сельскому хозяйству». «Поможем» напрямую означало «дайте бюджетных денег, чтобы отсрочить наше банкротство». И директора через министерства и Верховный Совет России добивались денег и отсрочек: это были дополнительные деньги из государственного бюджета, разрешения на отсрочку долгов и даже погашение долгов с помощью взаимозачетов. Под последними понималась ситуация, когда предприятие не вносило всех законных налогов в городской бюджет, но ему зачитывалась бесплатная отправка своей продукции в какое-нибудь городское учреждение. В итоге в бюджете не оказывалось денег на выплату зарплат учителям и врачам, которым часть зарплаты даже стали выплачивать натурой – товарами и продуктами.