Так или иначе, мосты в основании обеих «панцерштрассе» были захвачены. Однако первыми их пересекли не танки, а штурмовые орудия пехотных дивизий. Только после пробивания в советской обороне достаточно обширной бреши должны были вступить в дело танковые дивизии. Атака передовых позиций прошла успешно. Оскар Мюнцель, автор книги «Танковая тактика», описывает первые минуты войны высоким штилем: «Мощный артиллерийский огонь из тяжелых орудий разрывает клочья тумана. Тут и там за Бугом раздаются взрывы снарядов. В 03.15 пехота начинает наступление. Для врага оно оказалось полной неожиданностью, и он почти не оказывает сопротивления. Важный мост у Сокаля не разрушен и оказался в руках наступающих частей. Форсирование Буга идет безупречно. Пехота поднимается на высокий восточный берег Буга и свободно овладевает еще не достроенными укрепленными позициями захваченного врасплох противника. Его артиллерия ведет редкий огонь, не наносящий никакого ущерба»[409].

С куда более серьезными проблемами немецкие пехотинцы сталкиваются, когда после преодоления предполья глубиной около 2 км выходят к основному рубежу «линии Молотова». Темпы продвижения вперед сразу резко снизились. Преодоление укреплений в полосе наступления 57-й пехотной дивизии оказалось возможным только за счет штурмовых действий приданного ей 51-го саперного батальона. Штурмовые орудия оказались не слишком эффективными. В отчете саперного батальона сказано:

«Благодаря расположению укреплений, которое неожиданно оказалось исключительно искусным, существовала возможность эффективной взаимной огневой поддержки дотов, что могло существенно затруднить атаку. Обстрел дота и амбразур штурмовыми орудиями оказался практически неэффективным из-за хорошего качества бетона и низкого расположения амбразур с мощными сферическими масками. Под огневым прикрытием штурмовых орудий 1-й ударный взвод смог подобраться к доту и первым строем вывел из строя бронированный купол взрывом б кг взрывчатки. Поскольку противник в доте ожесточенно сопротивлялся и получал эффективную огневую поддержку из других укреплений, лишь после двухчасового боя удалось путем множества подрывов вывести амбразуру из строя и быстрой атакой подавить сопротивление на входе в бункер»[410].

Экранированный Т-28 одного из мехсоединений Юго-Западногофронта

Последовательными атаками, выполненными на высоком профессиональном уровне, 51-му штурмовому саперному батальону удалось проложить дорогу вперед пехотинцам. Не имевшие такой поддержки подразделения 75-й пехотной дивизии были остановлены огнем из дотов «линии Молотова», несмотря на поддержку артиллерии вплоть до 21-см мортир. В донесении в штаб 1-й танковой группы потери 75-й пехотной дивизии оцениваются как «тяжелые», в частности, было потеряно 8 офицеров, а количество раненых достигло 170 человек. При этом достижения были более чем скромные. Соответственно потери 57-й пехотной дивизии составили 36 убитых и 120 раненых[411]. Можно смело утверждать, что, если бы на месте Вермахта утром 22 июня оказалась любая другая армия, укрепления «линии Молотова» стали бы для нее непреодолимым препятствием, несмотря на отсутствие пехотного заполнения. Собственно Красной Армии такие укрепления тоже были «не по зубам».

Сопротивление приграничных укреплений позволило выиграть некоторое время на развертывание стрелковых соединений 5-й армии на позиции у границы. Ранним утром полки дивизий 27-го и 15-го стрелковых корпусов были подняты по тревоге и начали выдвижение к границе. Не доходя до нее 10–15 км, они встретились с передовыми и разведывательными частями немцев и в 11.00–13.00 завязали встречное сражение на нескольких направлениях при отсутствии сплошного фронта. Наиболее удачным с точки зрения реальной обстановки оказалось положение 87-й стрелковой дивизии. Полки соединения в походных колоннах выдвинулись к атакованному пехотой III моторизованного корпуса немцев Владимир-Волынскому и вступили в бой в плотных боевых порядках. Но приказу командующего 5-й армии М. И. Потапова дивизии были приданы два танковых батальона из состава 41-й танковой дивизии. Тем самым уже в первые часы войны произошел фактический отказ от предвоенной идеи ликвидации танков поддержки пехоты – дивизии мехкорпусов формирования весны 1941 г. начали раздергиваться побатальонно для придания их стрелковым соединениям. Танки Т-26 41-й танковой дивизии получали те же задачи, которые им пришлось бы выполнять в составе танковых бригад, из которых, собственно, и формировалась дивизия. Командир 87-й стрелковой дивизии генерал Алябушев принял решение контратаковать плацдарм немцев у Устилуга (западнее Владимира-Волынского) и тем самым предотвратить захват города и развитие наступления вдоль шоссе. Дивизия наступала двумя полками, оставив третий в резерве для прикрытия фланга, поскольку сосед слева у соединения отсутствовал. Два танковых батальона Т-26 были приданы 96-му стрелковому полку. Противником дивизии Ф. Ф. Алябушева стала 298-я пехотная дивизия. В результате боя 87-я стрелковая дивизия смогла потеснить немцев на 6—10 километров к западу от Владимира-Волынского.

Вставший на попа в ходе вынужденной посадки истребитель И-16

В схожей ситуации оказалась вторая советская стрелковая дивизия, оказавшаяся в полосе наступления XXXXVIII моторизованного корпуса. 124-я стрелковая дивизия Ф. Г. Сущего была поднята по тревоге, и, подобно своим собратьям от Балтики до Карпат, начала выдвижение к границе. Уже в 9 утра 622-й стрелковый полк дивизии вступил в бой с передовыми частями 111-й пехотной дивизии. Вскоре все три полка втянулись в бои с наступающими немецкими пехотными дивизиями, на каждый полк пришлось по одной из них. Главным козырем 124-й дивизии стал 21-й корпусной артиллерийский полк 27-го корпуса, вооруженный двадцатью 122-мм пушками А-19 и сорока восемью 152-мм гаубицами-пушками МЛ-20.

Но в отличие от оказавшейся в нужное время в нужном месте дивизии Ф. Ф. Алябушева соединение Ф. Г. Сущего выдвигалось к границе и вступило в бой в стороне от основной транспортной магистрали. Лишь левофланговые части 124-й дивизии опирались на уходившее от Сокаля на восток шоссе, ставшее «панцерштрассе» – осью для удара немецких танков. Несмотря на то что в 5.00 утра сражение за доты «линии Молотова» было в самом разгаре, командир XXXXVIII моторизованного корпуса Вернер Кемпф именно в это время поднимает вопрос об использовании 11-й танковой дивизии. Кемпф считал, что пришло время ввести ее в сражение и, пользуясь определенной растерянностью советских войск, прорваться в глубину их обороны. Начальник штаба корпуса немедленно обращается к начальнику оперативного отдела 1-й танковой группы, информируя его о намерении Кемпфа подтянуть 11-ю танковую дивизию ближе к Бугу. Его ждет неприятный сюрприз: выясняется, что Клейст оставил право принимать решения об использовании единственной танковой дивизии в составе XXXXVIII корпуса за собой. В приказе танковой группы на наступление от 18 июня 1941 г. это было не отражено в явном виде, и командование корпуса узнает об этом только утром 22 июня, когда уже гремят пушки. Фактически Кемпфу было сказано, что он является командиром моторизованного корпуса из двух пехотных дивизий, обильно усиленных артиллерией. Клейст не просто осторожничал. Командование танковой группы убеждено в существовании второго рубежа русской обороны, т. е. имело довольно смутные представления о системе советской обороны в полосе своего наступления. Соответственно, по мысли Клейста, танковые дивизии не должны понести потери в ходе прорыва еще одного укрепленного. В связи с этим заявка Кемпфа на использование 11-й танковой дивизии попросту отклоняется.