И точно через четыре дня дерево набухло, и течь ушла. На следующий день, в самом начале мая Арсений молча принес на кораблик образ Николы и в преддверии на Николу мокрого освятил суденышко.

–Ну, вот и всё, и они скоро отойдут, – сказал Кузьма, глядя, как Арсений кадилом машет, стоя на ладье подле мачты.

– Не отойдут, а пойдут. Эх ты кадушка, ты пустая,– поправил мальчика Лука, что из Кучковичей.

–Вот Вася и пиво приспело ко времени. Пойдем, после освящения, на дорожку, выпьем по-малой, да помногу раз. За всех угодников, что путникам в пути помогают,– сказал Лука, обращаясь к Васе за всю компанию.

Так как Василий Валентинович теперь самый главный, и без его соизволения никто и воды из реки не зачерпнет. Таков закон походной жизни для всех ватажников-ушкуйничков.

Эля, в тот день села за стол вместе со всеми, показывая тем самым всем, что она теперь больше не хозяйка Кучковичего поля. На второй перемене блюд Кузьма принес ей лукошко укрытое белой скатеркой.

–Вот как обещал, бери,– сказал Кузьма, вытирая слезу.

Эля открыла лукошко и вытащила шлем – мисюрку с ликами святых – угодников. Лики были покрыты золотом и блестели, что глаз жгло.

–Молодец, – похвалил работу Кузьмы дед Лука…..

После третьей перемены Вася встал и, перекрестившись на образа сказал,

–Вот и все простите меня братья ватажнички, за все,– Пора.

Все молча встали из-за стола и, не глядя в глаза; ни деду Луке, ни Кузе, ни кому из дворни, молча, пошли к реке.

Дойдя до ладьи, они поднялись на борт и, упершись баграми, слаженно сдвинули судно на самую стремнину Москва реки. Река подхватила кораблик и, решив проиграться с ним, два раза крутанула его кругом. На третий круг сил у реки уже не было. Железная воля ушкуйника Василия Валентиновича, шутя, смирила игривый нрав реки и заставила её покорно нести кораблик туда, куда он правил.

Эля, имевшая опыт плаванья по буйному морю не боялась реки, ей казалось, что тут, где берега всегда видны, боятся нечего, они выплывут, или их живыми течением вынесет. Но на вторые сутки, когда впереди послышался негромкий водяной шум, увеличивающийся с каждым часом до мешавшего говорить гула падающей воды, Эля немного забеспокоилась.

–Что это? – спросила она у Василия.

– Ока,– ответил кормчий.

–Какое ока? Божье?,– переспросила Эля.

–Ой, да, не око, а Ока. Река Ока. Она в Волгу впадает,– пояснил Василий.

–А чего так шумит?– прокричала Эля, так как гул стал очень сильным – громовым.

–Так ведь две реки встречаются. Москва медленная – болотная река, вода в ней коричневая. Ока воду имеет белесую,– быструю. Отсюда и заворот вод в простонародье именуемый водоворотом. Вот пройдем стрелку-стремнину, где точно посреди, реки встречаются и поспокойней будет, – пояснил Василий.

–Вы, там Леха и Арсений, Кристину придержите, не дай бог за борт упадет, не поймаем. Лучше все к мачте привяжитесь веревками. Да вокруг пояса и обмотайте концы. Да побыстрее, – Скомандовал Василий. Друзья, не мешкая, исполнили приказ.

Вскоре Эля, прямо по носу увидела белую стену на пол сажени поднимавшуюся над водой, она подумала, что это остатки снега на берегу. Но Василий бесстрашно или как ей показалось безрассудно, направил кораблик прямо в центр белой стены, и она непроизвольно перекрестилась и как когда-то посреди Бискайского моря стала читать молитвы о спасении. Арсений и Алексей делали тоже самое. Но через мгновение, кораблик не теряя скорости, прошел сквозь стену, и три раза подпрыгнув на быстринах, оказался на чистой воде серого цвета. Сразу стало тише.

–Вот она,– Ока,– сказал Василий немного побледневшим от страха друзьям.

Эля, протянув руку, взяла в ладошку часть белесой субстанции которую она приняла за снег, прибитый к берегу и пристально рассмотрела её. Субстанция оказалась пеной, но такой сильно взбитой, что могла стоять на воде, противясь ветру.

–Мы такое явление природное называем сметанным берегом,– сказал Василий, увидя со своего места как Эля рассматривает белую пену.

–Можете отвязаться от мачты, не Одиссеи чай!– пошутил Вася, обращаясь к Лёхе и монаху.

Вскоре шум стал стихать, но скорость ладьи не упала.

–Тут всегда так,– продолжил вещать Василий,

– Ока она до шести верст в час бежит, хорошо идем, была бы она попрямее за пол месяца бы дошли до Волги. А так, с месяц или с полтора идти. Одна отрада, дичи много, пока тут и поохотимся, – приободрил соратников Василий.

Эля правда не поняла, как охотиться они будут. Если к берегу пристать, так тут можно и на людей наткнуться. А после войны много горячих голов с пустыми животами по лесам шастает. Опасно вроде охотиться, да и не зачем, еды много на кораблике. Но спрашивать не стала, пусть будет, как будет. Она решила полностью довериться опыту Василия, уму Алексея, и честности Арсения. Полюбовавшись брегами реки, она решила отправиться спать, ведь хозяйство поднимать это не в «бюрюльки играть»! правда, что такое «бирюльки» ей вспоминать не хотелось, усталость как-то незаметно сморила её сном. Когда Эля открыла глаза, был день, с палубы слышались голоса всех членов команды.

– бери,

–кошку точнее,

– Кидай…

– вот цепляй, теперь держи ватажнички, я сейчас руль закреплю.– Это Василий догадалась Эля, ей стало интересно и она не прибрав волосы, вышла не палубу.

–Дерево!!! Нет такого быть не может! – подумала она вслух, когда увидела, нечто большое стоявшее по левому борту кораблика. Это,– нечто,– было двадцать сажений в высоту, ветки или руки простирались на тридцать сажений, а около ствола их толщина была в обхват человеком.

– Да, дуб это, не бойся, – сказал Арсений.

Эля, не веря своим глазам, протянула руку к ближайшей ветке и сорвала маленький листочек, еще настолько тонкий, что видны были все прожилки. Листочек действительно был дубовым. В это время к ней подошел Василий и со словами, – «пойдем-ка, теперь поохотимся», закрепил веревку на борту ладьи.

–Сначала дадим Кристине умыться, потом отслужим службу, а потом идите куда хотите,– сказал Арсений.

– Да ты прав чернец, богу тоже служить надо исправно,– выразил свое мнение Алексей.

– Ну, дак так, все ко мне, наверх и повернулись спиной к носу. Кристя в кадке вода в кувшине теплая,– скомандовал Василий. Эля в ответ на такие куртуазности промурлыкала,– Мerci.

И не обращая внимания на друзей, зная, что никто не повернется без её позволения, сняла с себя всю одежду и, разбавив холодную воду тёплой, смело нырнула в кадушку с головой. Купание пошло ей на пользу, казалось,