— Увалень, провожатого им до лагеря найдите. — Распорядился Волков и поскакал дальше.

Пешком бежать за всадником совсем нелегко, когда ты в стёганке, в шлеме, да ещё и в кирасе. Ко всему ещё тяжеленный мушкет, упор, пороховницы на перевязи, пули в мешке на поясе.

Нет, совсем нелегко. Но мушкетёры старались не отставать от господина, а тот не гнал коня слишком.

До места было уже не далеко, уже хороши были слышны выстрелы.

— Вон они, — крикнул Бертье, указывая рукой на восток.

И даже через забрало Волков увидал проклятый красный штандарт с чёрным медведем на задних лапах. Он вызывающе возвышался над зарослями.

— Ребята, — заорал Бертье, — шире шаг, мы близко, пойдём в дело, в бою отдышитесь.

Некоторые солдаты смеялись, едва переводя дух, и из последних сил прибавляли шаг.

Может, поэтому успели. Успели в самый последний момент.

Чёртовы горцы не побоялись спуститься в овраг под пули аркебуз и под пики солдат, а оттуда полезли на линии фон Финка. Мерзавцы настырные, ничего не боящиеся гады. Лезли и лезли, нанизывая снизу солдат фон Финка на свои многочисленные пики. Они карабкались наверх.

Сам фон Финк уже дрался среди своих людей на правом фланге. А левый его фланг совсем размяк, слишком много тут было раненых и мало длинных пик. Люди пятились. И горцы уже вплотную подошли к северному склону оврага, уже руками пробовали глину, цеплялись за рогатки, собирались карабкаться вверх, выжидали удобный момент.

И тут к левому флангу прискакал Бертье:

— Это что такое, — сразу заорал он, — выровнялись, что это за строй, эй, вы, с алебардами, ближе к ним идите, не бойтесь вы этих пик.

И чтобы доказать, что пики не так уж и страшны, спрыгнул с коня, и, даже не привязав его, пошёл деловито прямо к оврагу, помахивая боевым одноручным топором.

За ним уверенным шагом и, кажется, подражая Бертье и в походке, и в поведении, шёл сержант Вилли, держа на плече протазан. Он повернулся к своим стрелкам и кивнул своим людям:

— Давай, ребята, шевелись, без нас тут пропадают.

Он точно подражал Бертье даже в интонациях.

Всё сразу переменилось, как только появился Волков, Бертье и мушкетёры.

Солдаты приободрились. Бертье выровнял левый фланг, потом отобрал пику у одного из солдат, отдав ему свой топор, и встал в строй первым.

А мушкетёры начали просто сносить фланг противника. Они подходили к краю обрыва и без упора опускали мушкет, стреляли вниз с десяти-пятнадцати шагов. Убили и ранили за первый залп трёх сержантов, не считая других солдат. Волков отметил, что каждый второй выстрел вычёркивает одного врага. Он сам стоял на самом краю обрыва, только шагов на пятьдесят на запад и всё видел, всё считал. Нет, теперь он был в этом уверен: теперь эти псы не перелезут овраг в этом месте.

А ещё на войне бывают удачи, Бог посылает так свою милость.

В общем, ему страшно повезло. К обрыву с той стороны, к самому краю подъехал капитан наёмников и его знаменосец.

Подъехал он, чтобы понять, почему его люди ещё не вылезли на тот край оврага, отчего дело застопорилось и нельзя ли его подправить.

И как раз в это момент Вилли увидал его, он не мог упустить такой возможности и заорал так, что было слышно всем:

— Стрелки, у кого заряжено оружие, по знамени пали!

И уставшие аркебузиры, и только что пришедшие мушкетёры, что были готовы, стали стрелять в знаменосца. И одна из первых пуль попала в него. Убила или нет, Волков не видел, но шлем с его головы пуля сорвала. Он подлетел вверх, а сам знаменосец, повалился с коня на землю мешком. Прямо на своё знамя, которое он так и не выпустил из рук. И это было ещё не всё, тут же несколько пуль попали в коня капитана. Раненое и перепуганное животное поднялось на дыбы, и капитан едва удержался в седле.

А глупый конь, пройдя на задних ногах несколько шагов решил вернуться в нормальное состояние, но не вышло — он слишком близко подошёл к оврагу. Его передние копыта проскользнули по сырой глине, и конь с капитаном прямо вниз головой полетели в овраг, а в них стали стрелять стрелки.

Капитан, кажется, остался жив, коня тут же добили. Но за пару мгновений до этого мертвое животное придавило ногу капитана. Тот орал что-то, но больше от злобы, нежели от боли. Барахтался в грязи, пытаясь выбраться из-под коня.

Вот это было его время. Вот тут он уже должен был себя показать. Волков даже уже вытащил ногу из стремени, чтобы спешиться. Но его качнула в седле слабость. Нет, он не полезет туда. Куда ему с такой слабостью, его самого придётся вытаскивать потом из этого оврага, может, даже мёртвым. Очень жаль, очень, очень жаль, как хорошо бы сейчас было помахать секирой. Такое славное и хорошее дело уж точно позволило бы ему снять напряжение.

Слава Богу, при нём был Бертье. Он считался охотником и записным храбрецом у солдат и у молодых людей из выезда кавалера. Так он и повёл себя подобающе:

— А ну-ка, ребята, — заорал Бертье, отбрасывая пику и снова забирая у солдат свой топор, — зарежем эту горную свинью. За мной. Кавалер даст пять талеров тому, кто её прикончит!

Конечно, даст. Волков дал бы и больше.

И, даже не посмотрев, идёт ли кто за ним, храбрец спрыгнул в переполненный врагами овраг.

— Добрый господин, не хотите ли помочь ротмистру? — Спросил Волков, чуть развернувшись к Увальню.

— Кто, я? — Удивлённо спросил тот.

— Да нет же, — едко отвечал кавалер, — брат Ипполит ему поможет, не сбегаете ли за монахом?

Увалень уловил иронию, быстро слез с коня и, бухая сапожищами, побежал к оврагу.

И ещё три храбреца из солдат фон Финка, один из которых был сержант, спрыгнули за Бертье в овраг, и там началось дело, в котором уже не строй и выучка приносит успех, а владение оружием, сила, ловкость и качество доспеха. И тут уже с Бертье мало кто мог справиться.

К капитану на помощь бросились солдаты, что уже были в овраге, кто-то из его близких людей тоже спрыгнул туда. Одни из них пытались приподнять мёртвую лошадь, другие схватили капитана за плечи и руки и пытались его из-под неё вытащить.

Одного из тех, кто поднимали лошадь, Бертье зарубил сразу, ударом топора сзади по шее, под шлем. Вторым ударом он ранил ещё одного, лишь после того, как он ударил третьего, сбив его с ног и, кажется, ранив, на него кинулись другие горцы. Завязалась настоящая рубка, на Бертье посыпались удар за ударом. Ему уже на помощь пришёл сержант и два солдата из людей фон Финка, но пробиться к капитану они не могли. Капитана снова начали вытаскивать из-под коня, на помощь пришли горцы, которые вышли из строя. А тут и Увалень подоспел.

Ах, этот Александр Гроссшвюлле. Волков морщился глядя на него. Он был выше Бертье на голову. Он был, кажется, выше всех, кто дрался сейчас в овраге, но вот только драться он совсем не умел.