Граф дал ему «Виолику», которая ждет в Галлете. «Виолика», самая быстроходная шнекка в Тасане! Что это, как не предложение бежать?

Но куда, и как?

Точнее, он-то сбежит запросто, но Аллиель?..

Когда Эдин попросил леди Калани об еще одной встрече с Графом, та чуть ли не зашипела на него.

— Занимайся своими делами, шут! Граф сам решит, когда с тобой встретиться!

Заниматься своими делами?!

Эдин уже не раз подумал о том, что, может быть, Граф действительно задумал что-то в обход него?

Но выдать Аллиель за барона Лажана — это же не может быть всерьез! И что мешало Графу так и сказать? Почему он предложил Эдину самому принимать решение, самому действовать?

А если попытаться переговорить с королевой Кандиной, застав ее в кухне? Она ведь частенько что-то готовит? И потом, где Кандина, что-то не видно ее ни на королевских завтраках, ни на общих королевских выходах? Именно от кухарок Эдин узнал, что Кандина на несколько дней уехала из Лира.

Что значит — несколько дней? Их и так слишком мало! И они проходили один за другим. До свадьбы Аллиель уже осталось шесть дней, пять…

Ежедневно полагался торжественный выезд в город, присутствие на королевских завтраках, обедах и ужинах, охоты и прогулки, иногда ужин переходил в бал в большом зале. Праздничную беззаботность королевского двора немного портила болезнь принца. Простой на первый взгляд вывих не желал излечиваться, воспалился сустав, и теперь Эрдада активно пользовали доктора, он или не выходил из своих комнат, или его носили в кресле.

И вдруг — внезапный отъезд маркграфа Сарталя.

Эдин не видел его последние дни — похоже, Верки проводили время вне замка. И вот…

Говорили, что маркграф даже не испросил разрешения на отъезд у короля, как полагалось, просто известил его письмом. Неслыханное нахальство! Лишь письмо, а потом, под вечер, сартальские шерки подняли якоря и ушли в море. Король не подавал вида, что задет и рассержен, но при дворе только об этом и судачили.

А ведь маркграф помнится, сам предлагал им с Аллиель содействие в побеге из Лира! И вот — он уехал, и увез Якоба и Милду. Даже попрощаться не удалось!

Нет, хватит медлить.

Уже на следующее утро Эдин спросил Рая Диндари, который знал о его неудачном сватовстве:

— Если бы мы с Аллиель захотели сбежать, ты помог бы нам?

— Да запросто, — тот даже не раздумывал. — Только как? Я имею ввиду, как утащить Аллиель у стражи из-под носа? Ты уже придумал?

По правде говоря, Эдин другого и не ждал.

— Да есть у меня кое-какие мысли…

И главной трудностью казалась невозможность сговориться с самой Аллиель. Она теперь выходила лишь на полдник у королевы, сидела там между бароном и леди Нер, и по замку ходила в сопровождении той же вечно недовольной леди. Можно было ожидать, что Раю, как родственнику, разрешат ее навещать, но не тут то было — Рая тоже не пускали к кузине, и ни под каким видом не соглашались оставлять их где-либо наедине. Когда Рай захотел передать Аллиель книгу, пришлось делать это через леди Нер, которая тут же пролистала томик — значит, передать в книге письмо не удастся. Зато им оставались взгляды украдкой, и фразы, брошенные иногда, которые можно было истолковать так или иначе. Королева могла бы запретить Эдину бывать на ее полдниках, но, к счастью, не запрещала.

Барон Лажан, похоже, предупрежденный, походил на цепного пса, который почти не отрывал взгляда от Эдина. Застав его однажды под окнами Аллиель, он выхватил меч и приставил его к животу юноши.

— Еще раз застану здесь, шут — убью!

— Я понял, ваши милость, — сказал Эдин как можно спокойней и отступил, хотя внутри у него все вскипело.

Он здесь шут! Грязь под ногами вельмож. Точнее, грязь, которая их еще и забавляет…

С того дня барон взял привычку прохаживаться под девичьими окнами целыми днями. Днями, но не ночами! А Эдин заметил, что одно из окон стало оставаться на ночь чуть приоткрытым. А именно, окно гардеробной. А над ним — окна библиотеки, пробраться в которую можно когда угодно.

Это знак? От Аллиель? Конечно, она все понимала и была готова. По крайней мере, Эдин надеялся…

Значит, спуститься вниз, спустить на веревке Аллиель — это все даже не сложно. Правда, внизу по дорожке еще ходили стражники, но видимо, они не получали особых распоряжений, поэтому в основном простаивали в сторонке, надеясь на бдительность собак. Да, вот именно, тут на ночь спускали собак — и это была удача! Потому что с псами Эдин уже поладил и не сомневался, что те в нужный момент не только не помешают, но и отвлекут стражников.

— Там еще одна фрейлина и горничная. Удастся тебе справиться с двумя девчонками, которые примутся визжать одновременно? — сомневался Рай. — Да еще так, чтобы стража под дверью ничего не услышала?

— Куда я денусь, — махнул рукой Эдин. — И потом, они же не все время там. Фрейлина допоздна задерживается у королевы, а горничная иногда выходит.

— А как ты подгадаешь время?..

С этим неожиданно помог Дик. Однажды он тихонько сообщил Эдину:

— Когда твоя леди по вечерам остается одна, она зажигает свечу в гардеробной.

— Что? — Эдин чуть не подскочил, — откуда ты знаешь?

— Я следил. Фрейлина была у королевы, а служанка во дворе — и свеча появилась. Служанка вернулась — свеча погасла. Точно говорю. Несколько раз так было.

— Ты что, бродишь по парку ночью? А собаки?!

— Да ну, — хмыкнул шутенок, — они давно на меня не лают, привыкли. Я тебе помочь хотел.

— Спасибо, помог, — Эдин крепко стиснул его в объятиях, — и все равно, как ты мог уследить один?

Он не совсем поверил в наблюдения Дика. То, что темным вечером к гардеробной появляется свет — вполне естественно, Аллиель просто могла зайти туда за чем-нибудь.

— Не веришь? — обиделся Дик, — ну ладно, мне он помогал! Я попросил его, чтобы когда все уходили, он вешал на карниз свой колпак!

— Кого попросил?..

— Да старого шута!

Эдин не понял. Ведь не Куку же Дик просил вешать колпак на карниз?

— Шута-привидение! Который поет! Тебе же про него говорили, помнишь? Мы дружим, я ему песенки приношу из города, он их любит! Не веришь?..

— Верю, — Эдин опять обнял мальчика, — спасибо, братишка!

Если бы сам не видел привидений — не поверил бы. Но он-то видел.

Итак, Аллиель его ждала. Была готова.

Конечно, шуты с самого начала знали о его сватовстве, как же им не знать, если об этом шепчется весь двор королевы?

Кука ворчал:

— Нет, ну не дурень? Лучше так бы сбежали, глядишь, и не попались бы! Всерьез просить руки графской дочки у королевы! Точно дурень, соломенная голова! Раз уж распустил слюни на молодую леди… Ты гляди, не учуди теперь сгоряча ничего! А то хорошо, если только тюрьмой и плетками отделаешься! Ох и бестолочь…