Воззвание было неясно – я это высказал.

Провозглашение королевства, состоявшееся 5 ноября, как и все мероприятия, принимавшиеся к образованию польской армии, было ударом впустую. Очень скоро нам стало ясно, что генерал фон Конрад правильно оценивал положение. Мне пришлось окончательно отказаться от всякого увеличения наших сил польскими войсками. Генерал фон Безелер признал теперь свою ошибку. Таким образом, вопрос об организации польской армии потерпел окончательное крушение. Отныне верховное командование заняло отрицательную позицию в вопросе об образовании национального польского войска, мысль о котором всплывала время от времени и отстаивалась генералом фон Безелером и австро-венгерским правительством. Вооружение Польши, при ее неясной позиции, казалось нам опасностью, бороться с которой мы считали своим долгом, как раньше считали долгом попытаться получить за счет Польши приток сил.

Бесконечно много времени и сил ушло на эти бесплодные переговоры, единственный интерес которых лежал в упорстве, с которым австро-венгерские государственные деятели отстаивали в Польше свои цели против нас.

Образование польской армии отпало по политическим причинам. Польша предпочитала, по-видимому, добиться своей цели, опираясь на Антанту, против Германии и Австро-Венгрии. Людей у Польши было достаточно, даже после выделения рабочих сил в Германию и Австро-Венгрию. Вопрос о людях в этом смысле вообще не играл никакой роли при обсуждении создания армии. Ясно, что мы и дальше продолжали добывать в Польше рабочие силы в возможно большем количестве и пользоваться средствами страны.

Если теперь стараются связать нынешнее положение дел в Польше и в наших восточных провинциях с попыткой восстановления Польского королевства, то в этом заключается большое преувеличение. Эти явления наступили бы и без провозглашения королевства, и без попыток образовать польскую армию, они объясняются исключительно историческими причинами, сильным польским национальным самосознанием и постоянными противоречиями интересов Германии и Польши.

При разговорах о создании Польского королевства и образовании польской армии мы обсуждали также возможность сепаратного мира с Россией. Указывалось на затруднения, которые, естественно, создадутся для него благодаря польским проектам центральных держав. Сепаратный мир с Россией всегда имел особое значение в мышлении германского народа; еще осенью 1914 года я получил «доверительное» известие о присутствии в Берлине графа Витте. Конечно, это было фантазией. Англия и Франция слишком прочно держали Россию в своих руках. Штюрмер уже давно стал председателем Совета министров. Теперь опять заговорили о возможности мира при его содействии. И мне, конечно, мир с Россией был бы гораздо приятнее, чем вся польская армия, тем более с Польским королевством, к которому я, как уроженец Познанской провинции, относился в глубине души отрицательно. Польская армия могла дать нам лишь несколько дивизий, значение которых совершенно отпадало бы перед фактом выхода России из числа врагов Германии. В этом очень просто было убедиться арифметическим подсчетом. Не стоит терять на это время. Беда была в том, что и в этом случае одни желания и надежды не могли дать мира, а дальше пожеланий и надежд имперское правительство и дипломаты не шли. Они, вероятно, и сами чувствовали, что не имели почвы под ногами, иначе они не выступили бы в августе с польской программой, резко направленной против России. И теперь дело ограничилось размышлениями о мире, какие можно было вести каждый день. О сколько-нибудь конкретной возможности вступить с Штюрмером в какие-либо сношения не было и речи, точно так же, как и о каких-либо самых отдаленных попытках последнего[35]. В возможность мира с Россией никто не верил. Военное положение в сентябре и октябре было неподходящим, даже если Антанта в октябре и поняла, что большое наступление осенью 1916 года не удалось. 21 октября имперский канцлер высказался в том духе, что в настоящий момент не имеется никаких видов на сепаратный мир с Россией, так как последняя находится в слишком большой зависимости от Англии.

Чтобы создать для верховного командования основы дальнейшего ведения войны и усилить военный аппарат, мне надо было глубоко вспахать обширное поле. Я, конечно, не мог сам повсюду идти за плугом и сеять. Там, где я находил разумных сотрудников и такое же серьезное понимание войны, вырастало доброе семя; часто, однако, оно росло скудно, и поле не приносило плодов, а иногда вырастали плевелы и заглушали хорошие ростки.

Наступление Антанты в первой половине 1917 года

I

По человеческому разумению, центр тяжести нашей обороны в 1917 году должен был лежать на западе, хотя бы острота положения на востоке и продолжалась. Непосредственная совместная работа с австро-венгерским командованием являлась уже необходимой не в той мере, как в течение румынского похода, так как командование на Восточном фронте сильно упростилось. Верховное командование всецело отдалось теперь Западному фронту. Я предложил избрать для нашего дальнейшего пребывания Спа или Крейцнах. Спа было отклонено; Крейцнах являлся очень удобным пунктом, так как он был соединен с фронтом многочисленными телеграфными линиями. Там имелось много гостиниц и меблированных домов, что представляло большие удобства для расквартирования. Ввиду этого было указано подготовить Крейцнах, Мюнстер на Штейне и Бинген для размещения ставки. Переезд намечался на вторую половину февраля. Временно сохранялась возможность возвращения в Плессе.

Австро-венгерское командование переехало в Баден близ Вены.

1 февраля 1917 года началась подводная крейсерская война. Скоро выяснилось, что какие-либо мероприятия, направленные против Голландии и Дании, излишни. Таким образом, имевшиеся для этого в виду штабы и войска освобождались для Западного фронта.

На западе надо было ожидать продолжения английского наступления на поле сражения на р. Сомме; следовало лишь учитывать, что это наступление, быть может, несколько расширится к северу. Было возможно, что его будет сопровождать французская атака между Руа и Нуайоном, но более вероятным представлялось, что Франция, как и в 1915 году, атакует наш фронт на участке Суасон – Реймс – Аргоны.

Таким путем Антанта, напирая на оба фланга нашего фронта, выдвинувшегося дугой внутрь Франции, оказывалась в выгодном положении для стратегического использования результатов своих атак. Какая именно часть фронта подвергнется французской атаке, предугадать еще было нельзя. Но и при такой комбинации вспомогательная атака французов у Руа оставалась возможной. Имелись также данные о возможности атак на Лотарингском фронте и на Зундгау, где оборудование системы наших укрепленных позиций еще не