Пожалуй, наиболее знаменитая листовка: «Ты скажи мне гадина, сколько тебе дадено?», изображавшая полицейского, вылизывающего зад немца, вряд ли оказывала разлагающее воздействие на коллаборационистские формирования. Скорее, оскорбленные бойцы и офицеры охранных формирований могли обозлиться такой карикатурой.

Партизаны, особенно в первые два года войны, угрожали расправой семьям людей, оказавшихся на службе немцев. Например, в январе 1943 г. пропагандисты одного из отрядов агитировали полицейских к переходу на свою сторону: «Ведь вашим нынешним хозяевам вы не нужны будете. Они вас бросят. Неужели вы не задумались над тем, что тогда будет поздно раскаиваться. Тогда вашу измену народ не простит, не простит вашим семьям, вашим детям и родственникам»[937]. Рядом с этими словами на листовке сделана пометка, очевидно, одним из сотрудников УШПД или ЦК КП(б)У: «Это неправильно». Однако прямая угроза была повторена сабуровцами в аналогичном материале 25 февраля[938] и 13 апреля 1943 г.: «Всех изменников Родины и их семьи ожидает смерть»[939].

С другой стороны, всем коллаборационистам постоянно обещали помилование при оставлении ими немецкой службы: «Кто перестанет быть немецким холопом. — красные партизаны, командование Красной армии, Советское правительство и весь советский народ с момента провозглашения этого приказа, дают полную амнистию — все прощают.»[940] Тема коммунистического милосердия приобретала все большее место в агитации на коллаборационистов с конца 1942 г. Однако эта пропаганда партизан была ложью. «Чистки» охранных частей, переходивших на сторону «лесных солдат», проводили партизанские особисты. А после войны все бывшие коллаборационисты подвергались аресту и, в зависимости от деятельности на службе у немцев и «заслуг» в рядах партизан и Красной армии, либо тюремному заключению на сроки от 10 до 25 лет, либо расстрелу.

Нередко откровенную чепуху писали партизанские мастера психологической войны в посланиях к сателлитам германской армии. В частности, в листовках сабуровцев к мадьярам были допущены следующие пассажи: «Там, на родине у вас, немецкие палачи грабят ваши семьи, отбирают хлеб, скот, насилуют ваших жен, сестер и матерей»[941]. «Гитлеровские палачи завоевали твою страну. А твой народ поставили на колени. (…) Немецкие палачи обрекли их (членов твоей семьи. — А. Г.) на голодную и мучительную смерть»[942]. Все это не могло вызвать у мадьярских солдат ничего, кроме недоумения.

Схематизм проявлялся, в частности, в том, что обращения к венграм «под копирку» повторяли обращения к бойцам словацких частей[943] и чехам, служащим Вермахта. Огромная разница в политическом, экономическом и военном положении Чехословакии и Венгрии не учитывалась: «Венгерский хлеб вывезен в Германию, а народ голодает. Немцы установили норму выдачи хлеба в Венгрии — 125 граммов в день на человека. Трудоспособное венгерское население немцы угоняют в Германию на каторжные работы. Немцы обращаются с вами, как со скотом. Что вам принес сумасшедший Гитлер, кроме пыток, виселиц и голода?»[944] Часть гонведов, особенно румыны или славяне, служившие в венгерской армии, все же переходила на сторону партизан. Это было вызвано тем, что политические цели хор-тистской Венгрии в войне против СССР были понятны и близки далеко не всем, но самое главное — победами Красной армии на фронте и упомянутым избирательным милосердием советской стороны к пленным.

Несмотря на то что украинские партизаны в противоборстве с УПА представляли собой явно сильную сторону, никаких особенных успехов в пропаганде против оуновцев они не достигли.

Хотя подобные попытки и предпринимались. Основная цель была перетянуть рядовой состав Повстанческой армии на сторону красных, одновременно мотивировав рядовых на убийство повстанческих командиров и политических лидеров.

Степана Бандеру агитаторы Ровенского обкома КП(б)У, т. е. соединения Бегмы, презентовали в обращении к населению Волыни как «верного холопа немецких фашистов». Подчеркивалось изуверство «хозяев» лидера ОУН(б), в тот момент находившегося в Заксенхау-зене: «Нет предела жестокости двуногих гитлеровских скотов»[945]. В этом воззвании Бандеру наградили такими эпитетами, как «блудливый политикан», «прожженный политический авантюрист», «довоенный агент гестапо», который издавна занимался шпионажем и организовывал диверсии. Подчеркивалась брутальность бандеровцев в их борьбе против советских партизан и «партсовактива», а также членов семей людей, симпатизировавших советской власти.

Мельнику, как не столь влиятельному деятелю, подопечные Бег-мы уделили меньше эмоций, всего лишь окрестив его «иудой» и «гитлеровским янычаром», зато пошли на такой неэтичный шаг, как публичное обсуждение размера его гонорара. По словам партизан, глава ОУН(м) продался нацистам «за кусок гнилой колбасы»[946]. Очевидно, что Мельника ровенский обком стремился выставить в глазах украинцев никчемной личностью, «отставной козы барабанщиком».