быстро слетит ваша тонкая человеческая оболочка, и вы покажете вашу животную суть?» – думал он.

Постоянное переживание голода притупило все остальные чувства. Море будто выцвело, потеряло свою освежающую праздничную радость. Само путешествие наполнилось неприличной суетой в постоянных заботах о прокорме. Весь распорядок дня, весь смысл жизни вертелся теперь только вокруг еды. Вначале ему казалось, что он стал, наконец, свободным, победил комфорт и обывательщину. Но со временем такая жизнь породила целую уйму новых проблем, на решение которых уходила большая часть времени и драгоценных сил. Он чувствовал себя крысой, бегущей в лабиринте в поисках куска сыра. Диким зверем, который всю жизнь добывает пищу, а отдыхает лишь тогда, когда наелся. Конечно, презираемый им комфорт не стал от этого лучше, но и такая жизнь больше не приносила радости.

Гурзуф будто отдалился от родника. Ходить туда стало тяжело, и теперь это был целый турпоход. Постоянное недоедание вовсе не стимулировало активных поисков еды, а, наоборот, вызывало сонливость и апатию. Нужно было что-то менять. Например, двигаться в Партенит. В конце концов, он обещал Монголу отправиться туда через три дня, а с тех пор прошла целая неделя. Голодная фантазия рисовала ему, как их встретит Индеец. Он должен быть непременно гостеприимным (Том все-таки верил в искренность Лелика) и невероятно щедрым. Он может наверняка дать им немного денег на дорогу (Том бы на его месте отдал таким, как они, последнее). Деньги они потом обязательно вышлют, а домой доедут, конечно, зайцами. Но здесь они потратят их на хлеб и колбасу. Или даже отварят пельмени! Ах, колбаса! Это полузабытое, почти мифическое создание, покорно склоняющее под ножом свое розовое тело… Да и вообще, при чем тут нож…

Какая-то невнятная возня неподалеку привлекла его внимание. Том приоткрыл глаза.

Монгол явно куда-то собирался.

«Наверное, зубы чистить. Все равно ведь в Гурзуф не пойдет, – невесело подумал он. – Зачем вообще чистить зубы, если есть нечего?»

Монгол вернулся, когда Том уже разжег костер. Как-то криво улыбаясь, высыпал из подола футболки несколько банок консервов, буханку хлеба и две пачки крупы.

– Уважуха. – Том протер глаза, и с удовольствием убедился, что продукты никуда не исчезли.

– Вот знаешь, Том, – ответил Монгол, странно вращая глазами. – Я хоть и русский по паспорту, но сегодня я Лужу понял. Короче, слушай…

…С утра ему не спалось. Монгол встал, выпил воды от голода, но заснуть уже не мог: в желудке громко и тревожно урчало. «За виноградом, что ли, сходить?» – мелькнула мысль. Он умылся, пошел на родник почистить зубы, и в этот момент легкий ветерок донес до него тревожащий запах мясного супа. Ветер шел сверху, оттуда, где стояли двое толстяков-москвичей. Не раздумывая, Монгол пошел на запах.

– …И Паулюсу нужно было прорываться к Белой Калитве. Там стояла Четвертая армия и итальянцы, – донеслось до Монгола из-за деревьев. – А он, дурак, Гитлера послушал, и время потерял. У Гитлера принцип был: не оставлять захваченное, чтобы не повторить ошибку Наполеона. Тот зимой назад пошел, и армию потерял. Я бы на его месте весной начал…

Нос Монгола не обманул: посреди поляны горел костер, в нем, утробно булькая, варилась в большом овальном котелке каша. Москвичи сидели на земле, к нему спиной, перед импровизированной, сделанной из камушков, картой.

– Если бы он в самоволку двинулся, то отправился бы за графом Шпонеком, – отвечал второй. – Тот в Крыму стоял. Он когда с Керченского перешейка отошел, его судили, а потом и расстреляли.

– Победителей не судят. Кстати, я бы на месте Шпонека отвел лишь часть…

– Хэндэ хох, мужики! – весело сказал Монгол.

Москвичи непроизвольно вздрогнули, повернулись.

– Привет, – без особого восторга произнес один из них.

– Что-то вы рано как-то? – Монгол поздоровался за руку и по-хозяйски уселся у костра, поглядывая на котелок.

– Уезжаем сегодня. Барометр упал. Завтра дождь будет, сильный. – Один из толстяков кивнул на дерево, где висел какой-то круглый прибор.

– Упал, так повесьте! – засмеялся Монгол, не отрывая глаз от котелка. И добавил уже с легкой укоризной. – Что ж вы так? Рядом столько жили, а в гости ни разу не зашли.

– Так ведь и вы не зашли, – осторожно ответил москвич.

– А хотите винограда купить? Дешево совсем. Отличный, такого на рынке не найдете.

– Нет, спасибо.

– А пожрать с вами можно? – спросил Монгол напрямую.

– Покушать хотите? Садитесь, конечно. Почему бы братушек не покормить?

– Каких еще братушек? – насторожился Монгол.

– Выражение такое есть. Так русские называли дружественные им народы.

– А-а. Ну тогда ладно, а то я уже напрягся. У меня во дворе жил один, по фамилии Братушка. Гнида редкая, опыты над кошками ставил.

Москвичи достали длинную палку, сняли с костра котелок. Монгол выкатил пенек, устроился поудобнее, взял ложку, и, не дожидаясь особого приглашения, набросился на суп.

Хозяева поляны стояли рядом, нерешительно переглядываясь.

– Что вы, мужики, как не свои? – гостеприимно сказал Монгол. – Давайте, присаживайтесь! Отличный суп, густой. Или уже каша!

– Видите ли, молодой человек, у нас не принято из кана есть.

– Из чего? – Монгол перестал жевать.

– Из кана. Этот котелок называется «кан».

– А? Ну так накладывайте себе, а то стоите, как в гостях! А я так поем, я не стесняюсь. – Монгол сам засмеялся своей находчивости, но поперхнулся, да так, что кусок мяса выскочил у него изо рта и упал на землю. Он подобрал его, вытер приставшую сухую траву, и снова отправил в рот.

Одного из толстяков передернуло.

– Пойду руки помою, – проворчал тот, и пошел куда-то за край поляны.

Другой, подбоченясь, сверлил Монгола презрительным взглядом.

– Да, какие разные планиды, – задумчиво сказал он. Есть он явно не торопился.

– Что за планиды? Вы астрономы? – чавкая, спросил Монгол.

– Планида, молодой человек, – это судьба.

– Так, я шота не понял. – Монгол упер руки в колени и даже перестал жевать. – Что вы носом вертите? Вам что, пожрать со мной западло?

– Видите ли, юноша. Сегодня мы едем на другой конец полуострова, – вкрадчиво сказал толстяк. – И мы сварили много, потому что рассчитывали остаток нашего завтрака взять с собой. А теперь, ввиду такой жары, он пропадет, прокиснет.

– А шо, у вас больше жратвы нет? – удивился Монгол. Он почувствовал себя неудобно. Он нечаянно объел ребят, и теперь те обречены на долгую голодную дорогу. Нехотя оторвавшись от кана, он встал, вытер рот, и тут увидел стоявший в стороне у палатки пакет продуктов.

– Да вот же жратва, пацаны! Смотрите, сколько! Консервы, два хлеба, крупа! На пол-Китая хватит. Смотрите, я нашел жратву! – Он вытряхнул на землю пакет с продуктами.

– Что это? Завтрак туриста! Зашибись!