Чтобы не травмировать лекаря своими религиозными взглядами, я терпеливо пояснила свою позицию. Наверное, будь на его месте какой-нибудь противный закостенелый старикан, меня бы уже выставили вон. Но Мариус слушал внимательно, а потом произнес:

— Я помню всех своих пациентов. Я работаю здесь после выпуска уже больше десяти лет, знаю всех на этой и соседних улицах. Конечно, матерей этих сирот я тоже знал.

Оказалось, Мариус скрупулезно вел записи, где отмечал, кому и какое лечение выписывал и сколько денег заработал. У него было исписано девять толстенных журналов.

— Мильтону я выписывал многим, она на протяжении нескольких лет считалась лучшим снотворным для беременных женщин. Никто мне не говорил, что она может быть опасной. Я действовал так, как меня учили наставники.

Он показал журнал со всеми отметками, позволяя убедиться в правдивости его слов. Выходит, матери Эллин, Милы, Терина и Сая получали этот препарат, когда носили их под сердцем.

— Я знаю еще несколько детишек с похожим недугом, — сказал нейт Мариус на прощание. — Если вы его изучаете, то я стану отправлять к вам таких детей для наблюдения и последующего лечения.

На том и порешили. Теперь у меня появился еще один лояльный знакомый в лекарских кругах. Было заметно, что Мариус заинтересовался темой, и я надеялась, что мы хорошо сработаемся.

Это был еще один шаг, еще один сторонник в новом мире.

* * *

Утро у нейры Мирилис было тихим и ленивым. Я взяла в лечебнице выходной, чтобы провести день с Марусей. Малышка радовала своими успехами, а в розовом платье с оборками была похожа на маленького ангела. Гуляя с ней в саду, я все ждала новой весточки от Истена. И вдруг посреди прогулки меня позвала нейра Мирилис:

— Аннис, дорогая, к тебе пациент!

Уже? Так быстро? Подхватив девчушку на руки, я поспешила в дом и с порога услышала недовольный мужской голос:

— Какой я пациент? Я что, больной, по-твоему? Я мужчина в самом расцвете! Я, можно сказать, вообще огонь!

— Конечно, милый. Не смею спорить, — проворковала старушка. Сегодня она принарядилась в выходное платье и шляпку, украшенную цветами. Они сидели в гостинной за маленьким круглым столом, на котором исходил паром горячий чайник.

Я поприветствовала гостя и окинула его взглядом. Это был тот самый нейт Вэйн, старый друг Мирилис. Отработав на границе боевым магом-стихийником, он выжег весь свой резерв и теперь наслаждался заслуженной пенсией в родном городе. Пожилой мужчина был одет в бордовый мундир с золотыми пуговицами и эполетами, который едва сходился на обширном животе. Лакированные сапоги блестели, толстые пальцы с золотыми кольцами сжимали набалдашник трости, на которую тот опирался при ходьбе.

Вальяжно развалившись в кресле, бывший вояка сощурил глубоко посаженные темные глаза и погладил седые бакенбарды.

— Это и есть твоя чудо-целительница? Что-то молодая слишком. Что она умеет?

Нейра Мирилис закатила глаза.

— Аннис молодая, но подающая надежды. Думаешь, кто-то до нее помог мне с источником? Кто-то понял, что моя бессонница связана с ним? Ты всегда судишь по внешней оболочке, друг.

Подоспевшая Лалли забрала у меня возмутившуюся Марусю. Ее привлек блеск нарядной формы Вэйна, и она была не прочь подергать его пуговицы.

— Ну что ж, посмотрим, что умеет эта твоя целительница. Небось только касторку выписывать и бородавки лечить.

Ну и тип! Пора бы привыкнуть к взглядам свысока, но каждый раз они меня коробили.

— Касторку я выписываю только самым непослушным пациентам, — произнесла я строго и скомандовала: — А теперь встаньте!

Вояка хлопнул глазами, рот приоткрылся, а кожа на подбородке собралась в складки. Он не ожидал такого напора от какой-то там молодой целительницы.

— Ну чего застыл, Вэйнчик? Ты еще и на уши туговат? — нейра Мирилис откровенно потешалась. — Раз уж явился, то выполняй все, что тебе говорят.

Нейт Вэйн с явной неохотой отлип от кресла и встал передо мной, вытянув руки вдоль туловища. На лице его читался неприкрытый скепсис, но я пыталась этого не замечать. Обычно больные такого рода пропускали мимо ушей рекомендации врачей, думая, что все равно ничего не поможет. Часто на прием их сопровождали мамы или жены, записывая все назначения, чтобы потом уговаривать их выпить хоть пол таблеточки, готовя диетическую еду и следя за режимом великовозрастного деточки.

— Нейра Мирилис, не будете ли вы так любезны…

Бабуля понимающе закивала и удалилась, оставив меня наедине со старым воякой. Я расспрашивала его, параллельно изучая магическим взором. Он выявил ту же картину, что была у Мирилис: магические каналы, как и источник, выглядели покрытыми сажей. Только у бывшего боевого мага они были еще и разорваны в некоторых местах, именно оттуда по телу время от времени прокатывались волны боли.

Он рассказывал о своих проблемах неохотно, не привык ими делиться.

— Коты. Не люблю котов, — буркнул Вэйн, увидев пришедшего поглазеть Уголька.

Фамильяр презрительно скривился и дернул хвостом.

“Я тоже не люблю грубых мужланов”, — отправил мне мысленное послание, демонстративно плюхнулся на задницу и занялся отмыванием стратегически важных мест.

Затем мне пришлось уложить Вэйна на софу, чтобы было удобней заниматься лечением. Осторожно, каплю за каплей, я вливала целительскую магию в источник. Щеки моего пациента раскраснелись, дыхание стало частым.

— Вам не плохо? — спросила я подозрительно.

Он закашлялся, а потом ответил:

— Очень даже хорошо! Как будто я снова обрел свою силу…

В его словах прозвучала горечь. Конечно, обидно лишиться магии, твоей части и сути, обидно чувствовать себя беспомощным. Хоть я и не смогу вернуть ему дар, но улучшить качество жизни постараюсь.

“У тебя все лучше и лучше получается использовать магию, ты концентрируешь ее так тонко, словно опыта у тебя уже лет десять. Как минимум, — заметил Уголек. — Я почти за тебя не переживаю”.

— Большую роль играет эффект накопления целительской силы, поэтому нам понадобится несколько сеансов, — терпеливо пояснила я и отошла, потирая ладони. — Вы можете подняться, нейт Вэйн.

Крякнув, вояка сел. На щеках его сиял румянец, а лоб покрылся испариной. Он словно только что вышел из бани. Не глядя на меня, старик выдохнул:

— Уфф… хорошо-то как.

А потом будто опомнился и мигом посерьезнел. Полез в карман и протянул мне мешочек из синего бархата.

— Я беру плату только после того, как пациент излечен.

— Милочка, я привык за все платить сразу, — сказал он таким тоном, что мне захотелось вытянуться