— пошёл в магазин, и купил новые. И кастрюлю новую. Сейчас не царское время, сейчас наша промышленность выпускает хорошие кастрюли, на всю жизнь хватит, и внукам останется. Лудильщики — профессия исчезающая. Как водовозы.

Михаил Евграфович выслушал меня с удовольствием: в одну дуду дудим. И даже попытался налить мне водочки:

— Что же вы не пьёте, Михаил Владленович?

— Я за рулём, — ответил я.

За рулём — лучшее, что можно выдумать. Люди у нас обидчивые. Не пьёшь с ними, могут подумать, что я брезгую их угощением, или их обществом. Прежде я ссылался на подготовку к турниру, но сейчас перестал: турнир или матч у людей теперь увязывается с призовыми. А, ему миллионы дороже нашей компании? Вот за рулем — понятно и простительно.

— Я не видел вашего автомобиля, — сказал директор.

— У меня теперь другая машина, «УАЗ». Я попал в аварию, и пришлось распрощаться с «ЗИМом». Восстановлению не подлежит.

— Жаль, очень жаль, — но мой отказ от водки стал ещё более убедительным. Мол, разбил одну машину, верно, спьяну, и теперь завязал. Боится повторить.

Пришло время художественной части. Все вернулись в зал. Но для нас, для почётных гостей, место было на балкончике, вроде ложи бельэтажа. Старое строение, дореволюционное, тогда любили подобные излишества.

Или вовсе не излишества.

Мы в большинстве своем сейчас пьяненькие, какой пример подавали бы молодежи, сиди с ними рядом? А так, в ложе, сохраняем вид величественный и непорочный. То же, думаю, было и сто лет назад: начальство, потрапезничав, попив в меру монастырское вино, или что тогда пили, не хотело смущать и сбивать с праведного пути простых семинаристов.

Художественная часть была в двух действиях. Сначала выступали артисты филармонии, профессионалы.

Душевно пели, думаю, их тоже угостили. Или было с собой.

Декламация Маяковского, игра на баяне, трио балалаечников…

Для воскресного вечера программа то что нужно, да. Двести, двести пятьдесят граммов водки делают человека восприимчивее. И к музыке тоже. Некоторые даже стали подпевать:

Держись, геолог, крепись, геолог,

Ты ветра и солнца брат!

Я не пел. Я же не пил.

Сидел, думал. Девочки сейчас в Москве. Живут на даче Андрея Николаевича, и закрепляются на завоеванных высотах, не повторяют ошибки Троцкого. Тем более, что ветер дует в их паруса. Название ветра ни разу не Зефир, не Аквилон. Имя тому ветру Стельбов. Его позиция, похоже, укрепилась, сейчас он и сам не теряет времени, и девочкам не даёт. Если пойдёт по задуманному, то через год одна будет генеральным директором, а другая — генеральным редактором издательства «Молодая Гвардия». Раз молодая, то и дорогу молодым!

Однако ветер ветром, а поднимать паруса и прокладывать путь нужно самим. Девочки работают много. Немного осунулись, немного похудели. Пару раз приезжали сюда, в Сосновку, на выходные. Отдохнуть. И снова в бой.

Я же пару раз приезжал в Москву. В будни. Повидаться с девочками, повидаться с мелкими, и, конечно, тоже по делам. Вот, купил «УАЗ». Давно хотел. Комфорт? А что комфорт? Да и не чувствую я никакого неудобства. Может, из-за анатомических сидений, может, из-за ГУР, а, может, его и нет, дискомфорта. Выдумка. Как в Америке призывают поменять автомобиль, мол, новая модель снижает напряжение при вождении на два целых восемь десятых процента. Однако конкуренты пишут, что достоверность этих заявлений никакая. Капитализм!

Но «УАЗ» (девочки называют его почему-то «Дровосеком», но я не согласен) меня нисколько не утомляет.

А если понадобится комфорт, то в гараже стоят «Панночка» и «Ведьма», куда же боле?

В Москве у девочек есть «Матушка-Волга», а с недавних времен за ними закреплены служебные автомобили. С водителями. Положено по должности. А у водителей, подозреваю, есть и удостоверения «девятки», и пистолеты. Так, на всякий случай.

А у меня идут переговоры о матче-реванше. Договорились практически обо всем: время — сентябрь, место — Западный Берлин, дистанция — двадцать четыре партии, мне, как чемпиону, для победы достаточно набрать двенадцать очков, Анатолию — двенадцать с половиной. Призовые — два миллиона победителю, миллион побеждённому. Осталось согласовать пустяки: какой комплект фигур, какие часы, какие кресла, и тому подобное. Но тут-то и заминка, поскольку производители часов, кресел и всего прочего заинтересованы, чтобы использовалась именно их продукция. Паблисити! Идёт торг. Очень всем денег хочется.

И мне тоже, да.

Наша федерация прозрачно намекает, что нужно бы и ей отслюнявить что-нибудь. Процентов этак девяносто. Я отвечаю: примите официальное постановление, будем решать с моим адвокатом. Шведом. А добровольно, «прошу принять от меня…» — нет, этого не будет.

Вот и тянется канитель.

Я не горячусь, не спорю и не требую. Сами всё дадут. Не в компетенции советской шахматной федерации решать вопрос о срыве матча. И у Спорткомитета руки коротки. Советским спортсменам внушают что? Советским спортсменам внушают, что деньги ерунда, грязь, корысть, не ради денег мы должны побеждать, главное — престиж страны.

И я с этим категорически согласен. Главное — престиж страны! Шахматная федерация получит главное, Спорткомитет получит главное, страна получит главное. Престиж!

А себе я оставлю деньги, так уж и быть.

Всё, концерт закончен.

Второй перерыв. А потом — выступление самодеятельности техникума.

Хотелось уйти, но это было бы нехорошо. Самодеятельность особо готовилась, для меня. Я ведь не просто Чижик, я тот самый Чижик, который пел с Аббой! Кто ещё из советской эстрады может похвастаться, что пел с мировыми знаменитостями? То-то! А ещё я буду судить городской смотр самодеятельности. Возможно. Если не уеду на турнир. Или ещё куда-нибудь. И самодеятельность надеется заручиться моей поддержкой.

Мы вернулись к выпивке и закуске. Её обновили. Вместо «Столичной» — «Посольская». Заливная нототения. Хрустящие грузди, чёрные и белые. Шпроты. И конфеты «К звездам!»

Нототению я попробовал. Вкусно. И грузди хороши.

— Нам в универе, — сказал Обком, распробовав «Посольскую», — говорили, что здесь, в Чернозёмске, находили пещеры древних людей. Не совсем древних, но почти. Три, четыре тысячи лет назад. Там целый город, под землёй был.

Обком здесь представлен заместителем завотдела