– Да? А я был уверен, что в этом, – тот указал налево. – Хотя я у тебя всего один раз был, когда помогал диван заносить, и мы тогда поддали. Мог и попутать.

У Алексея в голове снова заворошилась та непонятная мысль, но на этот раз ее спугнула соседка, окликнувшая с лавочки под черемухой:

– Лешенька, здравствуй!

– Здравствуйте, – сказал он всем разом. – Как там, Елена Матвевна, пропал запах?

– Да, почти, – кивнула она. – По ночам, бывает, мерещится, но это видно, уж остатки. Тут вытяжку гоняли-гоняли… А ты никак возвращаешься?

– Временно, – улыбнулся он. – Вот, сослуживец в гости приехал, посидим немного.

– Мы не шумные, – быстро сказал Влад.

– Ничего, у Алеши всегда тишина, уж переживем разок… – махнула рукой соседка.

– Да и перекрытия такие, что хоть бегемот пляши – не услышишь, – добавила ее приятельница.

– Ну, мы пойдем, – сказал Алексей.

– Идите, идите… Ларисе привет передавай! Такая девочка славная…

Вдвинув Алексея в лифт, Влад протянул:

– Ах Лари-и-иса… Де-е-евочка… А ну колись! Кто такая, откуда взялась?

– Комнату я у нее снимаю, – пояснил тот. – Ком-на-ту! И всё.

– Серый, ты всегда был ходоком, – серьезно ответил Влад. – Ну?

– Ага, ходок из меня сейчас хоть куда, – усмехнулся он, отпирая дверь и подозрительно принюхиваясь. Вроде бы запаха не ощущалось. – Заходи.

– Пыль и тлен, как обычно, – изрек Самойлов, скидывая рюкзак на кухне. – Хоть стол бы протер, свинота. На нем танцевали, что ли? И чем пахнет, ведро, поди, мусорное протухло?

– На стол, наверно,

менты лазили, когда потолок проверяли, хоть газетку бы подстелили, правда что. А запах… – Алексей снова принюхался. Да, слабый, но он все еще ощущался. – Собственно, из-за него мне и пришлось съехать. Погоди, расскажу еще.

– А пошли в комнату, – предложил Влад. – Чего тут ютиться?

– Там стола нет, не на табуретках же накрывать.

– Серый, я, по-твоему, кухонный стол в одиночку не донесу? Поберегись! Вот так…

Влад отряхнул руки и огляделся.

– Эт-то что за инсталляция? – пораженно спросил он, увидев приоткрытые дверцы шкафа и бетонную стену за ними.

– Садись, расскажу тебе эту эпопею, – криво усмехнулся Алексей и стряхнул на диван свой рюкзак, не настолько увесистый и булькающий только бутылкой воды, зато с кое-какой снедью.

– Ща, давай сперва вздрогнем, закусим, а потом уже поговорим, – ответил тот, ловко пластая хлеб и разливая по первой.

– Влад, я же сказал, я не пью, – терпеливо повторил Алексей. – Нельзя мне.

– Да я понимаю, ты губы намочи чисто символически, и все, – сказал тот и поставил третью рюмку, накрыв ее ломтем хлеба. – Давай, друг, за встречу… дай бог, не последнюю.

Алексей едва нюхнул – отвык уже – и поставил рюмку на место, налил себе стакан воды.

– Ну а теперь расска… Слушай, а у тебя тут вроде раньше паркет был? – сам себя перебил Влад, занюхав выпивку черным хлебом. – Ты еще говорил, что ну его, возиться, бабкин ковер на пол кинешь, и ладно.

– Вот мне тоже казалось, что раньше в комнате был паркет, – спокойно сказал Алексей. Ну, если и Влад это помнит, значит, он еще не рехнулся.

– И диван какой-то не такой, – добавил вдруг тот. – У того ручки матерчатые были, мы еще ругались, что не уцепишься толком, а у этого деревянные. Поменял, что ли? Обивка вроде та же, а спинка пониже…

– Просто я его пролежал, – фыркнул Алексей, понимая, что вещи, кажется, действительно живут своей жизнью, если за ними не следить. – Или ты вырос.

– Юморист! Давай свою историю, короче…

Он рассказал всю эпопею с самого начала, особо остановившись на запрятанных по углам документах и версиях Ларисы (правда, выдал их за свои).

– К мозгоправу не ходил? – совершенно серьезно спросил Влад, уже прикончивший первый пузырь. Впрочем, ему это было что слону дробина.

Алексей помотал головой.

– Понимаешь, всему находится объяснение, – сказал он. – Даже запаху – крыса в вентиляции сдохла, вот и все.

– А дивану?

– Не знаю, – честно ответил Алексей. Влад уронил вилку и, сопя, полез за ней, чуть не своротив стол.

– А ковру? – спросил он оттуда.

– То есть?

– Это не тот ковер, – сказал Влад, выбираясь. – Узор похожий, но малость не такой: как сейчас помню, я у тебя ночевал, рассматривал его, мне там в завитках забавные рожицы мерещились. А тут только цветы. И пятно другого цвета. То было бурое, как от йода, а это лиловое, как от фукорцина, знаешь такую штуку?

– Прекрати, – попросил Алексей, – я и так психую. А если психану окончательно, не выдержу и выпью, и что тогда со мной будет, понятия не имею. Может, правда с катушек съеду.

– Ладно, извини, – покаянно сказал тот, похлопав его по плечу. – Может, просто освещение шутки шутит, как-то у тебя темнова…

– Что, и люстра другая? – не понял Алексей.

– Нет, просто одна лампочка перегорела, – как-то слишком быстро пояснил Влад. – Давай, вкручу, а то тебе сложно, поди?

– Если б у меня были эти лампочки… Так сойдет. Ну или на кухне одну выкрути.

– Ща…

Алексей задрал голову. Люстра как люстра, сколько он на нее пялился, лежа лицом вверх! Пыльная, правда, как невесть что, ну так подумаешь…

Она не пыльная, понял он вдруг. Просто плафоны матовые. А у него были обычные, такие, под хрусталь, советских времен. Эти очень похожи формой, только гладкие и матовые.

«Я вот спрошу… – подумал он, – спрошу Ларису, как она объяснит эту вот перемену! Что, злоумышленники и люстру другую повесили? И диван поменяли, и ковер? Может, они и меня подменили?»

– Влад, – позвал он, когда тот притопал с кухни и принялся вывинчивать ламочку. – Будь другом, поспрашивай меня о чем-нибудь. Ну… о прошлом.

– Прекрати, – сказал тот, сразу поняв, зачем это Алексею понадобилось. – Это все можно объяснить.

– И диван?

– Да. До меня только что дошло, ты сказал «ничего не нашли, ни бриллиантов в диване, ни еще чего-то», значит, диван вскрывали?

– Наверно…

– А этот целенький.

– Ага, добрые менты притащили мне новый взамен распотрошенного или заново обили этот и заодно подлокотники приколотили. Ну допустим, а люстра?

– Кокнули при обыске, может, в плафонах что-то искали, – невозмутимо ответил Влад. – А найти похожую – без проблем, на любой барахолке какая-нибудь бабка за копейки отдаст. Я так думаю, ментам порча имущества нафиг не сдалась, даже грошового. И ты ж все-таки инвалид, да после горячей точки…