— Ты готова? — Он смотрит на меня сверху вниз, и я не могу отделаться от мысли, что он надеется, что я скажу нет. Что в последнюю минуту я заартачусь и попрошу его отложить свадьбу. — Если ты пришла в себя и решила не выходить замуж за Петра, тебе нужно только сказать слово. — Его темные глаза наполнились беспокойством, подтверждая мои мысли. — Тебе не придется брать на себя ответственность, Джиа. Я все улажу.

Я быстро качаю головой.

— Нет. Я уверена. Это то, чего хотел мой отец. — И чего хочу я. Я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, глядя на двойные двери передо мной. Я не хочу больше говорить об этом. Я хочу произнести клятву и уйти из церкви вместе с мужем. Я хочу остаться с ним наедине. Моя кожа пылает от одной мысли о том, что все впереди, что мы наконец-то сможем исполнить наше желание.

Сальваторе резко выдыхает, но больше ничего не говорит. Я слышу, как меняется музыка, и мгновение спустя широкие двери, ведущие в церковь, открываются, и трое членов моей свадебной компании начинают медленный путь к алтарю.

С каждым шагом мое сердце бьется быстрее, трепеща в груди. Оно подскакивает, когда я вижу Петра, ожидающего меня у алтаря, его темно-синий взгляд устремлен на меня, пока я скольжу к алтарю, и мне кажется, что я вижу едва скрываемое желание на его лице. Мои щеки слегка пылают при мысли о том, как он впервые поцелует меня во время произнесения клятвы, и я рада, что вуали скрывают мое лицо.

Я почти жалею, что мы не можем пропустить прием, каким бы красивым и веселым он ни был, чтобы мы с Петром могли поскорее остаться наедине.

Сальваторе ведет меня к алтарю и кладет мою руку в руку Петра. Краем глаза я вижу, как он смотрит на меня, но он отдает мою руку Петру без колебаний, как будто окончательно смирился с тем, что назад пути нет. Что сейчас, в этот момент, уже слишком поздно менять то, что заложил мой отец.

Облегчение нахлынуло на меня, когда я почувствовала, как пальцы Петра сомкнулись вокруг моих. Он находится на расстоянии вытянутой руки от меня, и мой пульс вздрагивает, когда я вижу, насколько он красив. На нем темно-синий костюм, который лишь на несколько тонов темнее его глаз, а выбившаяся прядка темно-русых волос, которая так часто падает ему на глаза, кажется, вот-вот выскользнет на свободу. Мне приходится бороться с желанием поднять руку и отодвинуть ее, чтобы прикоснуться к его красивому лицу.

Скоро я смогу это сделать. Когда захочу.

Я улыбаюсь ему, прикусывая губу и пробуя помаду. Его рука теплеет вокруг моей, и я почти не слышу, что говорит священник, когда он начинает говорить. Я хочу, чтобы церемония прошла как можно быстрее, чтобы все формальности остались позади, чтобы мы с Петром стали мужем и женой. Мне кажется, что я так долго этого ждала, и вот, наконец, это случилось.

Все гости сидят и смотрят на нас. Музыка смолкла, слышен только рокочущий голос священника, который начинает говорить о святости брака. Через минуту он спрашивает, нет ли у кого-нибудь возражений против нашей с Петром свадьбы. Я нетерпеливо напрягаюсь. Время для возражений прошло, да и кто бы осмелился? Здесь, у алтаря, когда церемония уже началась, никто не посмеет высказаться. Я тяжело сглатываю, ожидая, что момент пройдет, и священник сможет продолжить.

Но вместо этого раздается тихий вздох прихожан, и тут же воздух прорезает резкий, чистый голос. Голос, который я знаю.

— У меня есть возражения.

Голос Сальваторе.

4

САЛЬВАТОРЕ

Церковь наполняется гулким эхом — шока, вызванным одновременно сотней гостей. Я чувствую, как моя кожа покрывается колючками, волоски на затылке встают дыбом, а все взгляды обращаются ко мне, чтобы увидеть, что произойдет дальше.

Я никогда не был человеком, который действует импульсивно. Ни разу за все сорок лет жизни. Но видеть Джию, стоящую перед наследником Братвы, ее руку в его руке, невинно смотрящую на него с таким ожиданием, это последняя капля.

Я знаю, что отменяю то, что устроил Энцо, останавливая свадьбу. Я знаю, что не подчиняюсь его желаниям. Я знаю, что разозлю Джию и что последствия всего этого могут быть ужасными. Но ничто из этого не мешает мне встать, когда отец Маккаллум спросит, не возражает ли кто, и высказаться.

Я вижу, как Джиа вздрагивает, когда мой голос разносится по собору. Я чувствую, как все вокруг меня замирают. Когда я делаю шаг вперед, обхожу других гостей в первом ряду и направляюсь к паре у алтаря, чувствуя, как в воздухе витает колючка надвигающегося насилия.

Когда я увидел, как она входит в неф собора в свадебном наряде, мне оставалось только не заставить ее вернуться к машине. Мне потребовалось все, чтобы вложить ее руку в руку Петра Ласилова, зная, что я знаю о Братве, зная, на что они способны. Вопрос священника был моим последним шансом положить этому конец.

И я не смог остановиться.

Я не могу допустить, чтобы ее отдали им. Я знаю, какие фантазии она создала в своей голове, кем она представляет себе своего жениха, и мысль о том, как это сломает ее, когда она поймет, что все это ложь, сокрушает меня.

Я единственный, кто может защитить ее. Я могу подвести ее отца, сделав это, но это лучше, чем подвести ее, когда я — все, что осталось между ней и несчастьем. И есть только один способ, который я могу придумать, чтобы Братва не смогла забрать ее. Игорь не сможет прийти ко мне завтра и потребовать, чтобы я вернул ее, чтобы свадебный договор был выполнен. Только один способ гарантирует, что Петр Ласилов никогда не получит ее, пока я не придумаю другой способ успокоить их и предотвратить кровопролитие.

Краем глаза я замечаю, направляясь к алтарю, как трое охранников Петра движутся к нему от места, где они расположились в правом углу церкви. Я судорожно сжимаю пальцы левой руки, подавая сигнал своим охранникам, чтобы они встали со скамей и направились ко мне, образуя защиту для меня и Джии, поскольку я вижу, что Братва начинает двигаться, готовясь к насилию.

Но я не намерен, чтобы сегодня пролилась кровь.

— Что это значит? — Игорь Ласилов быстро идет мне навстречу, его