Может быть, в воображении ребят мелькали отважные всадники, стремглав мчащиеся в атаку; ожесточенные схватки там, под горой...

А Леша Пугливая Тень, польщенный вниманием, жался к ней; может, он в эту минуту очень нуждался в материнской ласке?

— А остальные? Разве им заказана нежность? — спросил Стасюк себя и громко, громче, чем положено, сказал: —Тихо, будет мужской разговор...

Петр Филиппович и Ольга Васильевна возвращались рядом, никак не предполагая, что сегодня им снова придется обсуждать судьбу Александра Матросова, новичка из карантина, бурными делами отметившего первый день своего пребывания в колонии.

А пока они, ничего не зная о ЧП, продолжали каждый по-своему решать судьбу Лешки. Она, внутренне не соглашаясь, спрашивала Стасюка:

— Разве такое чувство, как жалость, не отпущено детской колонии?

— Пожалуй, что нет.

— А ласка? Разве ее нельзя иметь вот тут, под рубашкой?

— Ласка выделяется, как и хлеб, по семьсот граммов на нос. Но ни грамма больше.

Она запнулась.

Он подумал: сказать ей о том, что «любимых детей следует целовать лишь тогда, когда они спят», или нет?

*

— Какой-то персонаж поглядывает на нас, — радостно оповестил Директор.

Кислород даже не соизволил повернуть голову. А Саша покосился на пузатого малого, важно и как будто недовольно поглядывавшего на новичков. Удалец был тучен, как надутая футбольная камера... Так и напрашивался каверзный вопросик: «Как ты на казенных харчах умудрился нажить жир?»

— Чего явился?

Малый оказался страшно важной персоной:

— Первое важное предупреждение,— проговорил он. — Если не уберете постель, завтрак не получите.

— Ба! — обрадовался Саша. — Проходи, повар. Как раз тебя тут и не хватало для полного комплекта.

— Второе важное предупреждение,— проговорил Коля Богомолов, не двигаясь с места. — Если не помоете руки, останетесь с носом... За это ручаюсь.

Он держался с большим достоинством, может быть, потому, что приходился родным братом командиру отряда Андрею Богомолову.

— Похоже на то, что этот пацан нас лишит пшенной каши, — проговорил Кислород, наконец удостоив вниманием Колю.

Саша как будто утробой почувствовал запах щей. От этого чуть поташнивало.

— Где твой котел или миска? — поднялся Матросов без долгих слов. — Давай сюда положенную порцию. Иначе по загривку заработаешь.

— У нас, в колонии, чтобы драться — ни, ни! — надменно заявил Коля Богомолов.

— Думаешь, я буду спрашивать?

— Как еще спросишь!

Саша криво усмехнулся:

— Интересно бы знать, кого же следует спрашиваться?

— Например, общего собрания или Петра Филипповича!

— Наплевать хотел на твоего Петра Филипповича!

Услышав это, толстяк далее побледнел.

— Не таких воспитывают тут, — проговорил Коля; однако, увидев воинственно сжатые кулаки новичка, он на всякий случай дальше двери не прошел.

— Уж не ты ли воспитываешь?

— Хоть бы и я... Мы все воспитываем новичков.

Матросов прыснул со смеху. Ему очень уж показался смешным этот чванливый толстяк.

— Погоди, какая твоя должность на этом свете? — задорно вскинул подбородок Саша. — Повар, что ли?

— Колонист, — гордо отпарировал удар Коля.

Саша как будто все более заинтересовывался беседой.

— Выходит, я тоже колонист?

Коля охотно ответил:

— Куда еще тебе... Морда в молоке.

— Ты — да, я — нет?

— Угу!

Матросов нарочито подчеркнуто сказал:

— Ну, подойди поближе, я люблю знакомиться вот с такими типами, как ты. И заодно неси щей!

— Третье важное предупреждение...

— Где еда?

— Тут, на крыльце... Но...

Все это время Кислород лежал в прежней позе, словно его весь этот разговор никак не касался. Он понимал, что любое движение, даже перебранка не содействуют накоплению кислорода.

Саша о чем-то пошептался с Директором. Наверное, он опасался, что повар сбежит.

— Трусишь подойти? — усмехнулся Саша с явным нетерпением.

— Я-то трус?

— А кто же еще?

Когда Коля Богомолов сделал несколько неосторожных шагов в сторону Саши, Директор сзади накинулся на него. Пока происходила потасовка, Саша с довольным видом поставил на стол четыре котелка и две буханки хлеба и с превеликим удовольствием принялся хлебать щи.

— Ты того, попридержи его... — проговорил Матросов, опорожнив один котелок и приступив ко второму.

— Не тронь чужую порцию, один котелок предназначен для лазарета — взмолился Коля Богомолов. — Слышишь, для больного... Не смей!

— Директор, плохо руководишь. Он своим писком мне аппетит портит.

— Четвертое важное предупреждение... — начал было дежурный по кухне, но Саша уже не слушал его; наевшись, дурашливо прыснул:

— Так ты его, Директор, того... слегка, чтоб... Ну понимаешь, без всяких следов...

Директор, с огромным интересом следивший за этой сценой и, кстати, опасавшийся за свой котелок, не стал дожидаться повторения Сашкиного предложения. Схватив Колю, в один прием выпроводил из помещения и запер дверь...

Коля со всех ног кинулся искать брата. Но, как известно, почти все колонисты, в том числе и старший Богомолов, были в это время в лесу. Ревущий Коля наткнулся на Рашита Габдурахманова.

Весть о том, что новичок из карантина отобрал у дежурного по кухне завтрак, не на шутку встревожила его.

Оставалось одно — направиться в карантин и навести надлежащий порядок. Рашит так и сделал.

Когда он вошел в комнату, все мальчишки лежали в верхней одежде, растянувшись на белых простынях. Рашит поздоровался. Те сделали вид, что не замечают его, считая, что какой-то колонист, может, брат Коли, пришел защищать «доносчика», как они успели окрестить Колю.

— Здравствуйте, — повторил Рашит.

— Если это тебе так интересно, здравствуйся, сколько хочешь...

Габдурахманов опешил от такого ответа, однако сдержал гнев и спокойно, но строго приказал:

— Встать!

Команда не произвела никакого воздействия. Рашит, не желая признать своего поражения, пытался превратить все в шутку:

— Из-за чего сыр-бор разгорелся? Ну?

Никто не соизволил ему ответить.

Рашит запальчиво крикнул:

— Кто из вас...

Вмешался Коля, только что перешагнувший через порог.

— Вон тот, здоровенный, Сашка Матрос...

Саша сверкнул глазами. Директор воскликнул с азартом:

— Ба, и пацаненок тут!

Рашиту, конечно, следовало уйти, чтобы затем вызвать их к начальнику колонии или на общее собрание.

Но он не удержался. Пошел напролом.

— Отучились понимать доброе слово?

Директор, насмешливо улыбаясь, крикнул:

— Матрос, да ведь тебе угрожают!

Саша медленно поднялся с постели, глухо пробубнил :

— Кто-то что-то как будто сказал...

Рашит не нашелся, что ответить, только заметил:

— А хоть бы и так...

Ответ его новички расценили