такое положение, которое помогло бы перенести тяготы долгого пути. Я помню невыносимую духоту и жару в переполненном, запертом вагоне. Дышать становилось все тяжелее, не хватало воздуха. Казалось, мы задыхаемся. Люди теснились и толкались, не находя места, куда можно было бы пристроиться.

В вагон передали отхожее ведро, которое время от времени приходилось опорожнять через узкую вертикальную щель. Час шел за часом, и вонь в вагоне становилась невыносимой.

Ехали долго. Я не могу сказать точно, сколько времени заняла поездка, но, по моим оценкам, она растянулась на два или три дня. Свет проникал в вагон только через небольшое, расположенное под потолком отверстие на одной стене – вентиляция предназначалась для животных.

Мы понятия не имели, куда направляемся и когда доберемся до места назначения.

В первую ночь, когда на улице стемнело, некоторые из парней стали поговаривать о том, чтобы попытаться разбить окно и спрыгнуть. Остальные возражали, опасаясь, что побег и даже попытка побега только ухудшит наше положение. В любом случае шансы выжить при падении с такой высоты из окна движущегося поезда были крайне малы. Большинством голосов идея была отклонена. Мы предпочли поверить слухам о том, что нас ждут лучшие условия и что семьи не будут разлучены.

Как я уже сказал, поездка была долгой, с несколькими остановками по пути. Мы не получали ни еды, ни воды, и я очень проголодался и хотел пить. В обычных условиях дорога заняла бы меньше суток, но грузовой поезд, предназначенный для перевозки крупного рогатого скота, шел очень медленно. Кроме того, в это самое время немцы отправляли в Аушвиц евреев со всей Венгрии. Железнодорожные пути были перегружены, и нашему поезду несколько раз пришлось делать вынужденные остановки и ждать на подъездных путях.

Еды, которую мы взяли с собой в дорогу, оказалось недостаточно, и питьевая вода в какой-то момент тоже закончилась. Мы были голодны, хотели пить и утешали себя только тем, что положение улучшится, как только поезд достигнет места назначения и остановится.

Как же мы ошибались…

Ад по имени Аушвиц

Прежде чем мы продолжим, нужно сказать несколько слов о том проклятом месте, в которое нас доставили.

На самом деле Аушвиц (Освенцим) – это комплекс из трех больших лагерей и около пятидесяти лагерей поменьше, находившихся в подчинении трех главных.

Основанный в 1940 году, Аушвиц-1 был старше остальных. В лагере располагался главный штаб СС и находились казармы лагерной администрации.

Официальное название лагеря – Аушвиц. Именно здесь осуществлялись первоначальные эксперименты по уничтожению людей газом «Циклон Б». Именно здесь доктор Йозеф Менгеле проводил свои бесчеловечные медицинские эксперименты в печально известном блоке номер 10.

В октябре 1941 года в трех километрах от первого лагеря был создан Аушвиц-2, получивший название Биркенау.

В этом лагере нацисты построили большую часть объектов массового уничтожения, в которых погибло около миллиона европейских евреев.

Биркенау был самым большим концентрационным лагерем в комплексе под общим названием Аушвиц. В 1944 году нацисты разместили здесь более 90 000 заключенных, для которых построили около 300 примитивных деревянных бараков.

Третий лагерь, Аушвиц-3, открыли в октябре 1942 года. Он также известен как лагерь Буна-Моновиц. Этот концентрационный и трудовой лагерь находился в промышленном районе вблизи крупных предприятий, на которых в чрезвычайно суровых условиях использовался принудительный труд заключенных.

Аушвиц-3 включал в себя 45 подлагерей, располагавшихся вокруг него. Большинство заключенных работало на немецких фабриках и заводах.

На пике своего развития империя концентрационных и трудовых лагерей Аушвиц включала в себя 45 лагерей и занимала территорию площадью в сорок квадратных километров. Во избежание каких-либо контактов с внешним миром и передачи информации о происходящем там нацисты позаботились о полной изоляции Аушвица, приняв меры, которые почти полностью исключили возможность побега. Каждый лагерь был окружен высокими заборами из колючей проволоки под напряжением с высокими сторожевыми вышками, расставленными по периметру. Кроме того, немцы выселили всех местных деревенских жителей из их домов в радиусе сорока километров и создали еще одну зону безопасности, патрулировавшуюся вооруженными автоматами эсэсовцами.

Вот таким образом, отгородившись от мира, вдали от чьих-либо пытливых глаз или местного населения, немцы и смогли осуществить свой отвратительный, ужасающий план.

Всего в лагерях Аушвица было убито 1 300 000 человек – большинство из них евреи.

* * *

К тому времени, когда наш поезд выехал в направлении Польши, машина смерти в Биркенау уже работала на полную мощность. Нацисты успели хорошо подготовиться к приезду венгерских евреев и задаче, которая была поставлена перед ними – быстрому истреблению примерно полумиллиона евреев до прихода Красной армии, которая уверенно продвигалась на запад. Помимо прочего, подготовка включала в себя создание ускоренных и эффективных условий «приема» приезжающих.

До эвакуации гетто в Венгрии в мае 1944 года прибывавшие в Аушвиц поезда выгружали свой человеческий груз на Юденрампе[21], расположенной между Аушвицем-1 и Биркенау. Пандус находился примерно в полутора километрах от последней в жизни большинства прибывающих остановки – крематория. Первый отбор – или «селекция» – производилась вскоре после выгрузки с поезда. Судьба евреев решалась одним взмахом руки: кто останется в живых (пока), а кто закончит свою жизнь уже в ближайшие часы. Большинство евреев сразу же отправлялось на уничтожение – во избежание ненужной бумажной волокиты и экономии времени их даже не регистрировали. Тем, кого определяли в категорию «не имеющих права жить», предстояло совершить последнее путешествие – в крематорий Биркенау, пешком.

Самых слабых, кому было трудно ходить, перевозили в автомобилях, замаскированных под машины «Скорой помощи».

Стремясь к наибольшей эффективности, нацисты приготовили венгерским евреям особый «подарок». До прибытия первых поездов 16 мая 1944 года они провели интенсивную работу на железнодорожных путях, что позволило груженым поездам въезжать напрямую в Биркенау. Таким образом немцы экономили драгоценное время и могли уничтожать нас быстрее.

Вот почему, прибыв к месту назначения, мы уже оказались в самом Биркенау, в нескольких минутах ходьбы от четырех крематориев, работавших в лагере смерти с полной нагрузкой – двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

Позвольте взять небольшую паузу. Мне так трудно это вспоминать.

Аушвиц-2

Биркенау

Поезд остановился.

Мы понятия не имели, где находимся.

Затем двери открылись.

Вагоны стояли намного выше платформы, и нам пришлось прыгать. Пожилым людям и маленьким детям требовалась помощь, и в этот момент из ниоткуда появились странного вида мужчины с бритыми головами, в напоминающей пижаму полосатой одежде. Они помогали сойти тем, кому это было затруднительно. Подталкивая и заставляя нас поторопиться, они использовали дубинки. Проведя несколько дней в полутемном, душном вагоне, я с облегчением и радостью выбрался наружу.

День выдался немного прохладный и ясный.

Я огляделся, щурясь от яркого дневного света. Место было открытое, но вдалеке виднелись какие-то строения.

И повсюду внушительные ограждения из колючей проволоки, а также высокие сторожевые вышки.

Первое, что бросилось мне в глаза, – это полное отсутствие какой-либо растительности: ни деревьев, ни кустов, ни цветов.

Была середина мая, пик весны, но здесь все было однообразно серым.

Слева я увидел въездные ворота, через которые наш поезд въехал в Биркенау.

Этот миг и эта сцена запечатлелись в моей памяти и навсегда стали для меня символом лагеря – вход в рукотворный ад.

Поезд окружили вооруженные солдаты.

То была моя первая встреча с СС. Солдаты стояли на платформе с автоматами в руках и криками подгоняли нас сойти с поезда. Некоторые держали на поводке больших свирепых собак, которые беспрерывно лаяли.

Одетые в полосатую форму заключенные-ветераны велели нам построиться в две колонны – мужчины справа, женщины и дети слева.

Я стоял на платформе с мамой и Арнольдом. Мама крепко держала нас за руки. Вокруг царила суматоха, и в этой суете измученные, напуганные и растерянные люди не могли ни думать, ни воспринимать происходящее осознанно.

Бабушка, тетя Хани, Магда и Зулик, наверное, тоже стояли с нами на той же платформе, но я не видел их и наверняка сказать не могу. Все происходило так быстро, в такой спешке.

Нам сказали поторопиться и ничего не брать с собой. Те маленькие свертки, которые были у нас с собой, остались лежать разбросанными по платформе.

Мы