Ягодный соус из уклонника. Мясо с ним просто объедение, но поспевают они очень редко.

– А я, – говорит Буг, – люблю отвары по вечерам пить.

– Тебе повезло, – отвечает Лира. – Я – большой знаток отваров. Могу сделать такой, чтобы ты уснул, или такой, чтобы проснулся. Могу сделать отвар, чтобы вспомнить важную вещь, отвар для расслабления, отвар для сновидений наяву. Если хочешь, могу даже приготовить отвар, чтобы видеть будущее.

– А просто вкусный можешь?

– И просто вкусный тоже могу.

– Мой любимый отвар, – заявляет Буг.

Лира хохочет, а Вардис скрипит зубами. Идём дальше, беседуем.

В какой-то момент Лира нагибается, чтобы поднять с земли то ли камень, то ли пучок травы. Вардис подходит к Бугу и очень злобно шипит:

– Хватит приставать к моей будущей девушке.

– Она не твоя будущая девушка, – отвечает Буг. – Она – моя настоящая девушка, прямо в этот момент. Только она этого пока не знает.

– Будешь приставать к ней, я тебе наваляю.

– Мы с тобой оба знаем, что я сильнее, так что не надо бессмысленных угроз, брат. Ревность – плохое чувство.

– Ну всё, – говорит Вардис. – Ты меня достал. А-ну, поднимай руки.

Гляжу на них со стороны и улыбаюсь. До чего милые разборки. Они ведут себя как братья, о которых я всегда мечтал: они могут ссориться, воевать, драться, но любят друг друга и всегда придут на помощь.

Я был в семье один: ни сестёр, ни братьев, даже двоюродных не было. Не о ком было заботиться, не от кого получать заботу.

Друзей было много, но разве это родня? Всегда хотелось именно связи по крови, чтобы знать, что ты не один на свете. Что есть на свете кто-то близкий, пусть он в данный момент и далеко.

Ещё и сестра... Цилия.

Самое милое и прелестное создание на свете.

– Эй, – говорит Хоб. – А где Лира?

Оборачиваемся и всматриваемся в темноту. Солнце успело зайти и лишь узкая полоса света растянута вдоль горизонта. В таких условиях ничего не видать.

– Лира! – кричу. – Догоняй!

Никакого ответа.

Вчетвером с близнецами и Хобом возвращаемся обратным путём, смотрим по сторонам. Лиры нет. В этом месте много небольших кустов, поэтому девочка могла спрятаться за любым одних.

– Лира, выходи! – кричу.

Снова молчание в ответ.

– Она тут остановилась, – говорит Хоб.

Ходим по округе, заглядываем за каждый камень, уделяем внимание каждой неровности на земле. С каждой минутой темнеет всё больше и вскоре мы Лиру не найдём, даже если она будет лежать у самых ног.

– Буг, – говорю. – Обыскивай левую сторону дорожки, Вардис – правую. Хоб, беги за факелом.

– Эй, а где Вардис? – спрашивает Буг.

Оглядываемся и видим, что нас осталось трое. Один из близнецов – исчез.

– Вардис! – кричу. – Ты где?

– Это не смешно, идиот! – поддерживает Буг.

Раздаются лишь далёкие крики мелких животных, да стрёкот насекомых в воздухе.

– Хоб, – говорю. – Быстро за факелом, а ты, Буг, без перерыва насвистывай, чтобы и тебя не потерять.

Хоб помчался к деревне.

Пригибаюсь очень низко к кустам, рассматриваю ветки. Уж не за ядовитое ли растение они зацепились? Вряд ли. Местные жители должны быть готовыми к такой опасности с раннего детства. Может, ядовитый зверь? Не слышал о таких, за исключением гигантских скорпионов.

– Буг, – говорю. – Здесь обитают ядовитые звери?

– Только глубже в пустыне, – отвечает. – Здесь не должно быть.

– Не переставай насвистывать.

Теперь мы с Бугом свистим вдвоём. Насвистываем мелодию в унисон. В какой-то момент белая вспышка сверкает в ночи, я отпрыгиваю.

Передо мной в полный рост поднимается мужчина. Худой, голый, в набедренной повязке, волосы грязные, слипшиеся, украшенные разноцветными ракушками и камнями. Всё его тело покрыто татуировками и узорами из красной краски... или крови. В руке держит костяной клинок.

Все наши тренировки, отжимания, приседания, вели к этому моменту. К противостоянию с врагом из-за хребта.

Я разворачиваюсь и бегу к деревне со всех ног.

– Буг! Беги! – ору.

Даже не оглядываюсь, услышал ли Буг мои вопли. Мчусь к вратам и надеюсь, что погони нет. Пусть я занимался в последнее время, это не значит ничего: мне тринадцать, я могу победить только сверстника, но не взрослого мужчину.

Вопрос роста, веса и физиологии.

Прибегаю к деревне невредимым: погони нет. В дозоре стоит Самир, целится в меня из лука на дозорной башне.

– Стоять! – кричит.

Останавливаюсь, оборачиваюсь. Не могу отдышаться, сердце стучит, пульс отдаётся в ушах. Вижу бегущего Буга, значит он последовал моему совету и не вступил в прямое столкновение.

– Гарн? – спрашивает Самир. – Это ты?

– Да, – говорю. – Открывай.

Стоит нам войти в деревню, видим Хоба, бегущего с факелом, такого же запыхавшегося, как мы.

– Больше не нужен, – говорю. – Веди нас к отцу, нужно срочно поговорить со старостой.

Хоб ведёт нас к себе. Внешне не скажешь, что тут живёт управляющий деревней. Дом точно такой же, как остальные, разве что находится точно в центре, напротив колодца.

Заходим втроём в дом, внутри четыре человека играют в Чатурангу, пьют настойку и негромко разговаривают. Квадратная доска в клетку, на ней разноцветные камушки и ракушки. Староста – самый молодой из всех, лет пятьдесят. Остальные старше.

– Шиба, – говорю. – фаргаровцы напали. Вардис и Лира... не знаю, что с ним.

– Это были гумендовцы, – уточняет Буг. – Страшные как ужас. Еле ноги унесли. Должно быть забрали брата с собой, чтобы сожрать. Принести в жертву своим богам и сожрать.

Мы рассказали, как гуляли у подножия гор и как потеряли двоих товарищей, пока возвращались в деревню, как побежали, чтобы не вступать в драку.

– Говорил же, не гулять на закате, – с яростью отвечает Шиба.

Староста поднимается и начинает ходить по комнате, выстукивая по полу ритм раздражения.

– Надо собрать людей, – говорю.

Усмехается, словно услышал глупейшую шутку на свете.

– Надо пойти к ним и отбить наших ребят.

Фыркает.

– Что? – спрашиваю. – Мы же не будем сидеть тут на месте и ничего не делать?

– Послушай, мальчик, – говорит. – Гуменд – дикое и боевое племя, где каждый мечтает умереть, пролив как можно больше крови врага. Если мы пойдём спасать