вздымали оранжевые стены каньона, с которых местами скатывались отколотые небольшие камни, шумя. Никого не было.

– Ничего! Это недолго продлиться! Бал уже должен закончиться и Борей заметит мою пропажу! Эльнрике я ещё не вернул домой, поэтому погодите ещё! – Азазаль недобрым взглядом осмотрел этот пыльный каньон. Он всё ещё сидел на большом сером камне, скрестив ноги и тяжело надавив на него ладонями. Камень назойливо давил ему в зад.

– Да уж! Это не моё тронное кресло, – скептически заметил Азазаль и скрестил на груди руки, упорно ожидая, что барс с Росей появятся. Ведь он правильно понял механизм перемещений! Он так надеялся.

– Что за камень здесь отыскался! Разве такие бывают! – начал раздражаться Азазаль (время-то шло!): – Его даже осушить нельзя! А какие у меня юпитерианские камни сейчас припрятаны дома – само объяденье! – и Азазаль на мгновение замечтался, как он праздновал бы сейчас день рождение на балу.

И тут ему захотелось вспомнить про звезду Сириуса. Азазаль непонимающе глянул на свою левую ладонь, куда вошла новая технология, и, пытаясь прочувствовать её, тихо приложил к камню. Под ладонью заструились золотые нити света, и ладонь стала будто прозрачной, наполняясь светом и питая устройство, пока там посредине не стал вырисовываться контур пластины.

– Я бы на твоём месте не надеялся! Бал ещё не закончился, – прервал его барс и Азазаль недовольно закатил глаза, раздражённо убирая руку.

– Время я тоже могу изменять, – продолжил говорить снежный барс, доставая Азазаля своим добродушным веселым голосом: – Мы сейчас в тысяча девятьсот восьмидесятом, например.

Азазаль хмуро развернулся к приходящим мимо него: Ирби, Росе и незнакомцу. Если Рося беззаботно смотрела вперёд, совершенно не замечая его, то Ирби и незнакомый высокий темноволосый мужчина в расшитом серебром плаще одаривали его своими любопытными и заинтересованными взглядами. При том, кожа незнакомца была покрыта узорами лазурного цвета, а половина его тела была словно из подвижных клубов тумана, завивающихся в потоки под его почти прозрачной кожей. Его нежно голубые глаза с розовато-оранжевыми бликами рассвета внимательно и с интересом рассматривали Аза, пусть и на ходу.

Азазаль проводил их взглядом, наблюдая как они уходят вперёд:

– Значит, я их опередил каким-то образом. Я правильно понял принцип перемещений – и, не успев закончить эту мысль, он почувствовал, что ноги перестали твёрдо стоять на земле и всё вокруг зашаталось.

Азазаль машинально попытался выровняться, балансируя руками, пока каньон окончательно не ушёл у него из-под ног, проваливая его вниз. Едва поймав равновесие, Азазаль облегчённо выдохнул и глянул вниз…Под ногами теперь оказалась глубокая пропасть и бурлящий далеко внизу поток воды. Шаткие деревянные дощечки скрипели между канатами под ногами.

Азазаль испугано осмотрелся – где это он? Он был на подвисном мосту. Позади был лес тропических деревьев, из которых доносилось стрекотание и пение птиц. А впереди на другой половине моста шли Ирби с тем существом и Росей. А мост все шатался, и вместе с ним всё тоже ходило ходуном.

– Та-а-к, – Азазаль судорожно вцепился руками в канаты-перила, – Это что ещё такое?!

Не то, чтобы Азазаль боялся высоты. Отнюдь нет. Он мало чего боялся. Но эта шаткая конструкция, держащащаяся на добром слове, без капли металла и уж тем боллее инженерной мысли, ввергла его в панику. Разве мир может существовать без технологий?

– Как по нему передвигаться-то? – в ужасе спросил сам себя Азазаль и ещё раз испугано глянул себе под ноги, где между довольно широко расставленными дощечками зияла пропасть.

Переборов себя, он сделал шаг, и чуть не упал, застряв ногой между дощечек. Азазаль почувствовал себя тяжелее камня, будто на ногах сейчас появились гравитационные туфли третьей степени усиления (земная гравитация у них шла на шестом месте по шкале от одного до десяти). Вот только платиновой пластины в ухе не было, чтобы их отключить. Азазаль виновато высвободился, понимая, что стыдится самого себя сейчас. Когда он глянул в сторону Роси, они уже были на другом конце. Он сильно отстал.

– Постойте! – мысленно крикнул в их сторону Азазаль. Он бы крикнул по-настоящему, да нарийская гордость мешала. А идти надо было. Иначе… он же не может здесь вечность на этих верёвках раскачиваться.

Не зная как дальше быть, Азазаль глубоко вдохнул и заторопился вперёд, то и дело заваливаясь то на одну, то на другую сторону. Отсутствие какой-либо опоры держало Азазаля в глубоком, диком ужасе. Дошло до того, что у гвардейца первого легиона Нави в голове осталась только одна мысль: «Не свалиться вниз. Не смотря ни на что», остальные мысли погрузились в агонию. Если бы ему ещё день назад сказали, что может пережить такой страх, он бы тогда от души посмеялся над такой шуткой. Сейчас он сам себя не узнавал. Да и некогда было. Под низом шатался целый мир.

Азазаль ускорился, и, не рассчитав, провалился вниз, едва успев уцепиться руками за эти ненадёжные доски.

– Да что же это такое! Кто так строит! – подтянулся Азазаль и упал на спину, тяжело дыша. Становилось жарко. Грудь будто обдало огнём.

– Мой ледяной панцирь! – заволновался он, и захлопал себя по груди.

Дышать стало невыносимо трудно, а в ушах появился нарастающий шум, превратившийся в крик. Азазаль схватился за голову и вскочил на ноги.

Ирби с Росей и Эфиром уже были на противоположной стороне обрыва, когда это произошло. Ирби остановился, словно прислушиваясь. Его ухо слегка развернулось назад. А усы дрогнули. Не отпуская руки Роси, он оглянулся назад.

– Кислорода… Дайте мне кислорода! – не отпуская головы, закричал Азазаль, видя перед собой яркую комнату. Глаза специально слепил невыносимый свет. Рядом мелькали какие-то чёрные тени. Они что-то присверливали к его голове. Визг дрели резал уши, или это была боль от впивающихся костяных шипов. Он слышал, как они говорили, что крепления для выделения диадемы почти установлены, что осталось немного. По коже сткакала тёплая кровь. Он её не видел, потомучто, голова была зажата в тисках. Всё что он мог, это пытаться вырвать руки из каменных ремней, покрытых вулканической пылью. Ещё одна тень загородила свет, склонившись над ним. Опять звук дрели и в глаза хлынула кровь. Он уже не видел, но слышал, как они сказали, что готовы удалить диадему. И почувствовал, как её стали отдирать вместе с кожей. Он сжал руки, и один наручник удалось разбить. Это, конечно не помогло. Он услышал, как эти тени довольно рассмеялись, сказав, что в диадеме синий камень, и что они назвали его «Сапфиром». И что-то про дальнейшую расшифровку. Потом он помнит, как его всего связанного оставили