кирку. Порядком прогнившие доски пола с треском проломились, а правая стена накренилась еще больше.

– А, сосед! – улыбнулся Насреддин богачу, ошалело взиравшему на торчавшую из стены голову ходжи. – Салам алейкум! Прекрасный день, не правда ли?

– Салам, – пробормотал тот, но тут же опомнился, замахал руками и затопал ногами, чуть прихрамывая на левую. – Какой еще «салам»? Что ты натворил, о несчастный? Моя стена, мой дивный виноградник.

– Твоя стена? – Насреддин сделал удивленное лицо. – О какой стене ты толкуешь, сосед? Это стена моего родственника Икрама, вернее, его дома.

– Что ты несешь, старик?! Как стена может быть его, если она на моей стороне забора, – все больше распалялся богач. Его лицо покраснело и пошло белыми пятнами.

– Ай-яй, дорогой сосед, – покачал головой Насреддин. – Очень вредно так волноваться. К тому же ты ошибаешься. Стена принадлежит дому Икрама и находится на его земле. Загляни в купчую.

– Но… – Пулат мгновенно остыл, опустил руки и лишь хлопал глазами, пытаясь сообразить, как же вышла такая досадная неприятность.

– А твой прекрасный забор придется перенести несколько дальше, – помахал рукой Насреддин.

– Как… перенести? – промямлил Пулат.

– Очень просто: ты ее сдвинешь немного. Согласно той же купчей.

– Но это невозможно!

– Не знаю, сосед, ничего не знаю, – с сожалением покачал головой ходжа. – Впрочем, я могу помочь тебе.

– Сдвинуть? – обрадовался было Пулат.

– Нет, снести. А ты ее потом выложишь заново.

– Да ты с ума сошел, старик! Снести мой прекрасный забор? – задохнулся от возмущения богач. – Мой забор! Это ж… Это ж перестраивать заново полдвора!

– Что поделать, – развел руками Насреддин, – но у Икрама скоро рухнет дом, и я надоумил его, как можно отстроить новый. Вот послушай: мы снесем дом, а на его месте вдоль твоего забора, который ты сдвинешь, разобьем большой пруд. В пруду мы будем разводить гусей и уток.

– Постой, постой! – Пулат, едва держась на ногах от потрясения, доковылял до высунувшегося по пояс из дыры Насреддина и вцепился в его рукав. – Ты хочешь сказать, что здесь будут гуси и утки?

– Именно так, сосед!

– Но почему именно здесь? Почему не в другой части двора?

– Но это самое удобное место, ведь здесь уже имеются и сточная канава и яма.

– Какая еще яма?

– Которая образуется сама собой, когда мы снесем дом. А канава останется от твоего забора.

Пулат разинул рот и схватился рукой за грудь.

– Но ты недослушал меня. Когда мы разведем много-много гусей и уток, мы их начнем продавать, а на вырученные деньги отстроим новый дом. Понимаешь, как здорово придумано?

– Да-да, я понимаю. Но… – замялся богач, поведя плечами под дорогим синим халатом, затем поморщился, будто его измучила зубная боль.

– Что? – простодушно спросил Насреддин.

– Но утки… и еще гуси, они… того… будут пахнуть. И от них столько шуму! А пруд – от избытка воды ведь сгниют корни моих яблонь и виноградника? И… и еще мой прекрасный забор… – тихонько застонал Пулат. – Послушай, уважаемый, а нельзя ли придумать что-нибудь иное, а?

– Ни в коем случае! Погляди – это не дом, а развалина. На ремонт у нас денег нет, поэтому остается только один вариант: разводить птиц! А вот когда накопим… Эй, Икрам, ломай дальше! – Насреддин скрылся в дыре, но Пулат в последний момент вновь ухватил его за рукав и потянул обратно.

– Погоди!

– Ну что еще? – опять выглянул из дыры ходжа.

– Давай не будем торопиться. Я мог бы… м-м… если…

– Почтеннейший, у нас мало времени, – поторопил ходжа. – Нам дотемна нужно сломать дом. Потом еще ваш забор. У нас целая уйма дел. А завтра с самого утра начнем устраивать пруд.

– Не надо забор! И пруда не надо! – в испуге взвился Пулат. – Я… я починю Икраму дом, я обещаю, только не трогайте забор!

– М-м, – засомневался ходжа, зажав в кулак бороду. – Но утки… Мы бы тогда могли отстроить новый прекрасный дом.

– Будет, будет ему новый дом! Я обещаю, я клянусь! О мой забор, мой сад, моя беседка! – захныкал он.

– Так и быть, – махнул рукой Насреддин. – Пиши расписку!

– Да-да, я сейчас, я только за бумагой и чернилами сбегаю. Только умоляю вас, ничего больше не ломайте!

– Хорошо, мы подождем, – согласно кивнул Насреддин, выбираясь из дыры. – Ну вот, скоро у тебя будет новый дом, причем совершенно бесплатно, – произнес он, отряхиваясь и выбивая пыль из халата. – А-апчхи!

Потолок дернулся и еще несколько просел.

– Если нас, конечно, раньше не расплющит крышей, – предположил ходжа, на всякий случай зажимая нос, в котором нестерпимо свербело от пыли. – Знаешь, пойдем-ка лучше пообедаем на улице.

Глава 5. Неудачливый воришка

Богач Зариф, как только утвердился в разуме, хотел бежать к судье. Нужно было обязательно предупредить его о появлении в селении этого нечестивца Насреддина и, главное, о похищении им важной бумаги, утеря которой могла стоить лично Зарифу очень дорогого, особо, попади она в руке проклятого ходжи. Нужно было что-то срочно предпринять, но у самого порога Зариф вдруг остановился, мучимый тяжкими сомнениями. Стоило ли судье говорить о пропаже бумаги? Еще неизвестно, чем это может обернуться для Зарифа, ведь судья в их деле вовсе не последний человек. К тому же могли всплыть и прошлые дела: что если Насреддин завладеет и другими бумагами? При этой мысли у Зарифа закружилась голова, он покачнулся и припал плечом к стене у входной двери.

Нет, к судье пока не стоит ходить, решил он. Нужно сначала попытаться вернуть украденную бумагу. Вернуть любым способом, во что бы то ни стало! А уж если это не удастся сделать, то тогда судье придется рассказать все. Да, но как вернуть бумагу, и где обретается сейчас презренный проходимец Насреддин?

Бормоча проклятья в адрес бестолкового слуги, который слишком ретив в своем рвении угодить хозяину, даже не угодить, а выслужиться, Зариф забегал по комнате из угла в угол.

«Что же делать? Что делать? – крутился в его голове единственный вопрос. Но тут его внезапно осенило, и богач замер посреди комнаты. Икрам! Ведь слуга говорил, что все произошло на поле оборванца-дехканина. Значит, Насреддин – будь он проклят! – может быть только в одном месте – в доме Икрама!»

Зариф, осененный внезапным прозрением и теша себя надеждой, что все именно так, как он полагает, вернулся на свое излюбленное место рядом с окном, где удобной горкой были свалены курпачи, а врывавшийся в распахнутое окно ветерок приятно касался кожи, и кликнул слугу:

– Эй, бездельник! Где ты там?

– Я здесь, господин! – Юркий слуга вынырнул из маленькой комнатушки, где