научиться верить в большую, типа чести и справедливости. В свое время я в деда мороза верил, сейчас вот в Бога верю, для кого-то тоже ложь. Поэтому не мог не попытаться остановить это безобразие. Да мне недавно исполнилось десять, что по нашим около четырнадцати, но у меня было одно важное «оружие» — информация. Поэтому я преодолел «ауру смерти» — физическое воплощение трусости, и с ходу обратился к предполагаемому трупу.

— Откупись.

— О! Малец, а ты смелей чем кажешься, — ответил мне кабальеро.

— Синьор, — невольно скопировал я манеру собеседника, — ваш противник достаточно богат, и является семнадцатилетним мастером воздуха. А значит его резерв уже сейчас вдвое больше вашего.

— Богат, молод, горяч. Спасибо, малец.

Я не увидел откуда у кабальеро появилась монета, которую он бросил мне, но отвлекся, и на автомате ее поймал. А когда посмотрел на него, он уже шагал со своей сумкой в сторону стада аристократов. Надеюсь у него есть что-то, чем он сможет их заинтересовать.

— Синьоры, — начал мастер Огль, — у меня есть несколько образцов оружия с моей родины…

— Не надейся откупиться, червь, — перебил его Ралгнад.

— О! Я и не собирался! Лишь хотел сообщить вам, что собирался в случае своей смерти пожертвовать эти клинки доблестной страже этого города. Но вон тот молодой человек, — Огль указал на меня, — заметил что если вы победите меня, значит владеете клинками лучше меня. А значит достойны настоящих оделотских клинков.

Судя по выражениям лиц аристо, эти клинки действительно были ценным приобретением. Но твоюж кавалерию! Либо я чего-то не понимаю, либо этот идиот собирается вовсе не откупаться. Пока я зависал, он откинул крышку переметной сумки и демонстрировал содержимое своим соперникам. Там действительно был внушительный арсенал. Палаши, кацбальгеры, даги, полуторные мечи, фалькаты, гладиусы, ксифосы и другие виды колюще-режущего. Все было представлено парами. Дальнейшие переговоры шли уже на пониженных тонах, и я с трудом уловил несколько слов. И судя по услышанному, этот самоуверенный индивид решил заключить пари. Причем когда он подошёл к стражникам вместе с еще тремя аристо, и оставил у них свою сумку, я понял что он подписался не на одну дуэль, а на три. Ну что же, попытаться спасти случайно подставившегося человека это одно, а останавливать претендента на премию дарвина, это совершенно другое. Появилось дикое желание напиться, это при том, что я и в прошлой жизни пил всего пару раз. Ну хорошо, пару десятков раз. Хотя наверное все же ближе к одному десятку. А в этой я и вовсе ни разу не напивался. Нет, алкоголь я употреблял, но это была повсеместная практика, разбавлять все вином, для дезинфекции. В общем не став смотреть дальше, я ушел в палатку рядом со своим рабочим местом, и решил «помедитировать». Ну или потренировать магию.

В свое время я увлекался разными медитативными практиками и даже управляемыми сновидениями. Но то ли я что-то делал неправильно, то ли был слишком логичен. В общем успехов не достиг, научился только более-менее быстро расслабляться перед сном, да лучше отслеживать процессы внутри организма. А оказавшись в новом мире, я понял что некоторые моменты, которые касались магии, коррелируют с тем, что я помнил о медитациях. И при этом, как ни странно, на это очень хорошо ложились и церковные богослужения. Хотя что удивительного, все это просто использование пока неизвестных, даже в родном мире, законов природы. Где-то читал что все молитвы, мантры и тому подобные вещи, при правильном интонировании, имеют одну и ту же частоту, которая соответствует каким-то колебаниям мозговых ритмов здорового человека. С точки зрения физики и биологии все эти «Оммммм» ничем не отличаются от «прокимен, глас пятый». Вот и сейчас я сел в «позу самурая», как я ее называл, попа на пятках, стопы вытянуты, спина прямая, руки на коленях, и начал с молитв. Помнил я их мало, всего три чтоб прям без запинок, и еше штук пять, если сильно постараться вспомнить. Как и положено начал я полушепотом с «Царю небесны» — молитвы с которой нужно начинать «любое благое дело». Затем трижды тихонечко пропел «Богородице дева радуйся», ну и трижды «Отче наш». Следя за дыханием и правильным произношением, я пытался ощутить магию внутри себя. Никакого источника описанного сотнями книг не было. Магия находилась во всём теле, как мышцы. И как и мышцами, ею приходилось учиться управлять. Если полное истощение было похоже на крепатуру, это официальное название боли в мышцах после интенсивной физической нагрузки, то вот такое состояние как сейчас, было скорее сравнимо с вялостью после тренировки. Ну а то, что я пытался сделать, это скорее заминка. Это та часть тренировки, которая противоположна разминке. Сосредоточиться удавалось с трудом, тело норовило разреветься от обиды. Да кому я вру, я уже минут пять как шмыгал носом, из-за чего нормального интонирования не получалось. Ну и с тренировкой магии тоже было все паршиво. Плюнув на это дело я сел на мешок с чем-то мягким и стал прислушиваться к звукам толпы. К моему удивлению все еще не закончилось. В какой-то момент толпа взорвалась радостными возгласами, и я даже услышал что кто-то предлагает сделать ставки «как у восточных ворот». Еще через минут пять напряженного ожидания, во время которого я продолжал «тасовать» молитвы в разном порядке, снова раздался радостный гомон толпы, и решил все-же посмотреть что происходит.

Я ожидал всякого, но не того, что увидел. Огль стоял в окружении аристократов, и они все вместе что-то обсуждали, активно жестикулируя, и почти ощутимо источая энтузиазм. Разве что Ралгнад стоял красный как помидор, и делал вид что ему тоже весело. Вот Огль взял свой палаш, и сделал какой-то хитрый выпад, потом показал что-то на своей руке, и тот аристо, из-за которого все и началось, попытался повторить движения, ну да, он же говорил — виртуоза. Когда аристократ застыл в конечной позиции, Огль не стесняясь, но легонько пнул его по передней стопе, и добавил несколько значительных тычков в разные части тела, после чего положение тела аристократа стало выглядеть более устойчиво. К этому времени большинство зевак уже разошлись, а стражник, который выступал в роли судьи-секунданта, довольно щурясь на летнее солнце подошел к столу где мы работали с Ньером. Покосившись на нас он оперся о копьё и задремал. В этом нехитром действии чувствовалась немалая сноровка.

— От как стража бдит, — неодобрительно прокомментировал все это