Я приняла правила и следовала им неукоснительно. Всегда. До сегодняшнего дня. И вот теперь приходится доверяться незнакомцу, чтобы выбраться из леса, полного диких животных и ядовитых ягод! Самостоятельно я не могла определить даже сторону света, не то что разобрать, какую пищу есть можно, а какая принесет смерть.

— О чем задумались, милая леди? — нарушил ход моих мыслей Эдвард.

— О бренном, — честно ответила я.

Он сбился с шага, остановился и проговорил, склонив голову набок:

— Последний раз слышал подобное выражение от своей прабабки. Так вы действительно воспитанница монастырской школы?

— Действительно, — подтвердила и плотно сжала губы, чтобы не сказать лишнего. Пусть он — хам, но это не значит, что я должна уподобляться ему!

— И вас обучали женщины, никогда не знавшие мужской ласки?

Я снова благоразумно промолчала.

— Представляю, какие стервы там работают!

Мое терпение было на исходе. Сжав кулаки, я многозначительно посмотрела на Эда, намекая, что пора прекратить неприятную тему.

— Или все-таки мужчины в вашем монастыре были? — продолжал допытываться он, не замечая моих мучений. — Конюхи там, охранники, лекари?

— Зачем вам это? Разве нам не нужно спешить?

— Мы почти вышли из леса, — беспечно отмахнулся собеседник. — Так да или нет?

— Конечно, но в закрытую часть монастыря им входить запрещалось.

Он громко хлопнул в ладоши и хохотнул.

— Чему вы радуетесь? — удивилась я.

— Радуюсь за монахинь, — загадочно ответил он. — А почему в закрытую часть мужчин не пускали?

— Потому что там обучались девицы, это же очевидно!

Я раздраженно передернула плечами.

— Не понял логики.

— Ох, боги! — Отвернувшись, на минуту прикрыла глаза, собирая крохи терпения, и ответила уже абсолютно спокойно: — У всех мужчин на уме только одно!

— И что же это?

У Эда на лице был написан живейший интерес, а в глазах горел лукавый огонек. Я вдруг ясно поняла, что он насмехается надо мной. И заодно над монахинями. В душе стало расти нечто совершенно неприемлемое, похожее на жажду мести и справедливости. Мне вдруг захотелось сказать что-то оскорбительное, задеть этого негодяя и злорадно наблюдать, как он страдает. Останавливало одно. К сожалению, не голос совести, а банальное незнание, как вообще можно уколоть словом мужчину?

— У вас такое личико, милая леди, словно вы мысленно меня четвертуете! — мимоходом раскусил мои злобные грязные фантазии Эдвард. — Вот только не пойму… Что это? — Внезапно он затих и приложил грязную ладонь к моему рту, видимо, призывая и меня к молчанию. — Тс-с, кажется, мы больше не одни. И я сомневаюсь, что к нам присоединились друзья.

Я испуганно повернула голову и посмотрела в ту же сторону, куда был направлен взгляд Эда. Прислушалась. Затаила дыхание. Ничего. Только шелест листвы да мое сердце, внезапно ставшее очень громким.

— Трое, — снова шепнул спутник. — Маги. Наемники.

Он обернулся и окинул меня оценивающим взглядом. На миг я решила, что Эд отдаст меня врагам, но он лишь оценивал наши силы.

— Нам с ними не справиться. Придется импровизировать, — постановил мужчина.

Вытянув руку, он медленно повел ею, что-то нашептывая себе под нос. Я же боялась дышать, чтобы не спугнуть призрачную надежду на спасение.

— Будем рвать пространство. — Эд подмигнул мне и совершенно по-сумасшедшему улыбнулся. Глаза блестели от лихорадочного азарта. — Ну, молись, Дарна. Я не мастак в этом деле, но дверь, через которую ты прошла, совсем рядом. Кто-то заботливо открыл ее, а сейчас она практически закрылась. Приготовься.

Я не успела ответить. Впрочем, моя реакция его мало волновала. Круто развернувшись, Эдвард вскинул руки и издал гортанный крик, напугавший меня до дрожи в ногах. В следующий миг все стихло и даже я, человек абсолютно не обладающий магией, отчетливо поняла: творилось нечто необычное. Лес замер, застыл, словно заколдованный. Перестала шелестеть на ветру листва, умолкли птицы, стало тяжелее дышать. Схватившись рукой за горло, я широко раскрыла рот, жадно глотая холодный воздух.

— Ну же, — шепнул Эд, падая на одно колено и всматриваясь в небо над нашими головами. — Скорее, Ругх.

Не понимая, что происходит, я тоже уставилась вверх, ожидая чего угодно.

Из глубины леса раздался приглушенный свист. Плечи Эда напряглись, но в остальном он никак не отреагировал на сторонний звук, продолжая ждать помощи с неба. Решив вмешаться, я протянула руку в его сторону, и тут едва пробивающийся сквозь густо растущие деревья свет пропал, оставляя нас в промозглом сером сумраке. В тени ворона, камнем падающего сверху.

— Да!

Эд вскочил, схватил меня за руку и побежал.

Не знаю, как не свалилась ему в ноги, не разбилась и не покалечилась в той гонке от неизвестных преследователей. Меня подстегивал страх: дикий, необузданный, горячивший кровь, придававший сил, о которых я раньше и не подозревала. Мне казалось, что мы не бежим, а летим наравне с крупным вороном, указывающим нам путь.

Всего несколько десятков саженей превратились для меня в бесконечность и закончились падением в неизвестность. Эд на ходу крикнул что-то непонятное, подобрался и прыгнул, рассекая воздух кинжалом, оказавшимся в свободной руке…

Во время полета он потянул меня за собой с такой силой, что чуть не оторвал мне руку. Зажмурившись, я свалилась на него и какое-то время так и лежала, ожидая нападения. Лишь спустя несколько минут приоткрыла один глаз и проговорила едва слышно:

— Вы — сумасшедший. Слышите?

Он не слышал. Лежал на холодной земле и не шевелился. Приподнявшись и кривясь от боли в ноге и спине, трясущимися руками я тронула его за плечи, позвала по имени — ничего.

— Крух! — прокричал ворон над нами, напут ав меня до ужаса. Он спикировал на землю, подпрыгнул несколько раз и остановился очень близко, склонив голову набок.

— Он, кажется, умер, — пожаловалась я птице.

— Кру-у-ух!

— Не понимаю, — сказала я, отползая от тела своего спутника. Всхлипывая, прижала руки к груди и посмотрела на прыгающего вокруг ворона. — Чего ты хочешь? Как тебя там? Ругх?

— Кар-р!

— Дарна, — зачем-то представилась я.

Птица промолчала, очень странно на меня посмотрев. Без малейшего страха, скорее, с укором. От этого взгляда почему-то зашевелилась совесть. Разве подобное вероятно? Разве может глупая птаха взывать к моему благородству? Конечно, нет, но факт остается фактом: мне стало стыдно за бездействие.

Взглянув на Эда, я тихо заскулила, собираясь с силами. Меньше всего хотелось приближаться к умершему. Пересилив себя, я нагнулась над ним, снова касаясь его плеча. Ничего. Он так и лежал на животе, повернув голову и откинув руку в совершенно неестественном положении.