Я тряхнула головой, прогоняя какие-то излишне эльфийские мысли. Нет, ну до чего довели! Я уже готова решиться на самоубийственную авантюру с левитацией, лишь бы спрятаться где-нибудь от одного крайне настырного эльфа. Хотя, тут ещё подумать надо, что опаснее: дивный, который в первый же день знакомства похищает и приводит к феям, или попытка полёта человечки с не подчиняющейся ей эльфийской магией?

Пока я в задумчивости смотрела на окошко, за которым пекло и пели птички, в дверь за моей спиной что-то врезалось. Содрогнувшись, отскочила подальше и невольно потёрла спину. Ничего себе у них тут драки! Хотя, чему удивляться, они же из окон друг друга выбрасывают…

Едва успевшие начаться размышления прервал чей-то болезненный стон за стенами покоев. И почему-то мысль о том, что стон мог бы принадлежать Арминару, показалась весьма неприятной, хотя я сама попросила Гарэля ударить его. И всё же….

Осторожно приоткрыв дверь, выглянула в щёлочку и увидела ухмыляющегося Арминара, который смотрел не на меня, а куда-то мне под ноги. Даже не на них. Я опустила взгляд, уставившись на…

— Ой! Ты как, живой? — спросила я Гарэля, что лежал на полу и дымился. Вернее, одежка его немногочисленная и подпаленная весело так дымилась, словно ещё некоторое время назад горела. Подавив волну неясного удовлетворения и гордости за отомстившего ненормального, обратилась вежливее:

— Гарэль, вам помочь?

— Не стоит, уважаемая княжна, — ответил эльф, поднимаясь и буквально прожигая взглядом того, который лучше бы был незнакомцем, а не набивался в мои… да, судя по вчерашней отвратительной прогулке, как минимум, в женихи. — Ар, ты совсем с дубу рухнул?!

— На чужую девушку роток не разевай, — хмыкнул дивный на всю голову, бросив собственнический взгляд на меня.

— Да пошёл бы ты к… феям! — возмутился Гарэль, а я меланхолично подумала, что Арминара феи не возьмут. Вчера он себя с ними чувствовал более, чем прекрасно.

— Только от них, — широко и нагло улыбаясь, поведало остроухое чудовище.

— Вот и оставался бы! — буркнул Гарэль и удалился. А я, глядя на чрезвычайно весёлую и счастливую рожу эльфа… дверь захлопнула. И лучше бы вообще не открывала, наверное, потому что дивный, кажется, какие-то неправильные выводы сделал.

— Лилиль… — протянул за дверью мой персональный кошмар. — Лилиль, но ты же златоцветы приняла… Ну, Лилиль, прости. Ну, кто же знал, что дети будут шалить и кольцо поставят? Всё же хорошо закончилось, Лилиль, прости, а?

— Прости?! Прости?! Я испугалась, дивный! Очень испугалась, понимаешь ты это или твоей тупой остроухой башке этого понять не дано?! — вспылила я, стоя к двери боком и прислушиваясь к каждому его слову.

— Прости, — сокрушённо вздохнули за дверью.

— Если прощу, уйдёшь? — с надеждой спросила я, приложив ухо к двери.

А он молчит. Я слушаю, слушаю, но ничего не слышу. Ни звука удаляющихся шагов, свидетельствующих о его молчаливом согласии, ни иных слов. Просто молчание. Пугающее и неприятное.

— Лилиль, а ты русалок когда-нибудь видела? — наконец, спросил Арминар.

Глупый вопрос. В Дастанбаре морской народ не жалуют. По крайней мере, людьми любое упоминание рыбьехвостых с хорошей стороны будет воспринято с сильным и оттого откровенно показательным возмущением. Просто потому что голову у людей от морских сносит. Девушки и парни из домов уходят, в морских глубинах скрываются и не возвращаются. Одни говорят, что русалки и русалы их топят, другие, что любят. И все знают, что правда — это чаще второе, чем первое. Просто, выходят в море корабли, бывает, и видят, как на острове девушка человеческая сидит. И о помощи не просит: жена она, муж скоро приплывёт.

Конечно, обществом все сбежавшие порицаются, кто-то, скрывая позор, говорит, что утопили его дочь или сына. Но даже девчонки при дворе шёпотом о русалах мечтают. Есть в них что-то, что увидел — и пропал. На всю жизнь… И любят они так, что прямо ух! Кто такое придумал, я не знаю, меня ни эльфы в роли сказочных принцев не привлекали, ни русалы. Но посмотреть на тех, один взгляд которых, как говорят, с ума сводит…

— Нет… А покажешь?

***

— Осторожнее, — придерживает меня Арминар, когда я поскальзываюсь на влажной от морской воды скальной породе.

Мы спускались к морю по скалистому склону, который с высоты эльфийского полёта напоминал сапог, принадлежащий сказочному великану. Носок сапога наступал в морские воды, и именно к этому носку мы и направлялись, спускаясь по острым ступеням, которые я про себя обозвала многочисленными пряжками. Они были то тут, то там, естественного происхождения, оттого весьма… небезопасные. И я отчётливо осознавала, что рискую. Но этот риск был каким-то… будоражащим кровь. Одна мысль о том, что там, внизу, в голубых у скал и синих вдали водах проживает морской народ, придавала мне смелости идти дальше.

Это было абсолютно глупое девичье любопытство. Я не знаю, как эльф понял, что я попадусь на закинутый им крючок, несмотря на злость, но он понял. А мне хотелось посмотреть на русалок. И, в особенности, на русалов. Посмотреть, фыркнуть и гордо вскинув голову сообщить, что чары морского народа на меня не действуют, а девушки — просто эгоистичные дурочки, что бежали к русалам от ответственности перед своими семьями.

— Здесь высоко, придётся левитировать, — сообщил Арминар, когда мы добрались до последней скалистой пряжки-ступени, ниже которой была только длинная и идущая в море скалистая дорожка.

Я с опаской глянула вниз: действительно высоко. Голову посетили сомнения: «Что же я творю? Неужели и правда согласилась лететь, примириться с поведением дивного и сейчас преодолевать скалы ради… ради того, чтобы потешить самолюбие?»

— А я думал, ты хочешь увидеть русалок, — хмыкнул стоящий за моей спиной эльф. Я как-то сама не заметила, как его руки оказались у меня на талии, но убирать не стала: придерживает же, а разбиться не хочется. — Впрочем, я ещё вчера понял, что люди, а особенно леди-человечки, невероятно трусливы.

У меня в голове словно из револьвера выстрелили. Упрекни он меня в том, что я совсем не похожа на нормальную эльфийку, я бы язвительно похлопала и сообщила, что эльфийкой и не являюсь. Но это…

— Вижу, ты времени зря не терял, — прошипела, глянув себе за спину.

— О будущей жене нужно знать всё, — невозмутимо улыбаясь, заявил эльф. — Значит, никаких русалок?

— Поддержи меня, — недовольно сказала я и прошла вперёд, легко преодолевая преграду из его рук.

Я была пёрышком. Невесомым, беленьким, тем, что скользит по воздуху и никак не может разбиться.

— Как опускаться плавно самостоятельно? — спросила, глядя вниз, туда, где подо мной была скальная тропа и водная стихия.

— Представь перо, что скользит вниз, а у земли, когда опасности в приземлении никакой…

— Помню, стать камнем.

И я, прикрыв глаза, вспомнила, как выбивались перья из моих подушек и как в лучах солнца, среди пылинок они опускались на поверхность стола.