Первые десять секунд их знакомства даже забавляли, но теперь Ынбëль боялась настоящей опасности, но старыми рефлексами. Кожа начинала болеть, хотя Эр-Джей не успевал прикоснуться — в умении избегать контакта Ынбëль была мастерицей. И всё же её пугала сама мысль о синяке.

Одно пятно, переливающееся из фиолетового в синий. Один кровоподтёк. Всего один.

Ынбëль так ярко представила собственную боль, что схватилась за голову, взвыла, отступая, и резко рванула по коридору. Неприятный сосед по комнате бросил ей вдогонку что-то про плед и подушку, но она не услышала: унижение гнало её по темноте и прохладе. Ынбëль могла закрыть глаза — ничего бы не изменилось. Она увидела полоску света, льющуюся из-под двери чьей-то спальни, но проскочила мимо. Бредни и страшилки Перси крутились в голове. Он говорил, что здесь ходит огромная птица на двух когтистых лапах. Ынбëль не хотела видеть её даже мельком. Не хотела видеть и призрак русалки, и близнецов-киноцефалов, и остальных выдумок, которые в коридорной тьме могли разорвать ей горло. Ынбëль пыталась не верить, но всё равно бежала, как сумасшедшая.

Наконец она влетела в гостиную. Не позволила себе отдышаться и стала рассматривать плечи, руки и шею. Не было ни царапины. Ынбëль накрыла лицо ладонями и подумала: «Дура. Никто за тобой не гнался». Затем почувствовала, как по лодыжке что-то течёт, и среди крови разглядела след. Будто кто-то пытался схватить. Ынбëль неверяще уставилась на три короткие полоски, затем нырнула на диван, стянула со спинки плед и обмоталась им.

Её колотило.

Она не уснëт. Ей не позволят.

Если это магическая жизнь, о которой радостно напевала Лекси, то Ынбëль была в ужасе. Если всё взаправду, то её и впрямь могли загрызть. Если дар Ынбëль — воскрешать мёртвых, то она обязательно им воспользуется. Или не воспользуется, когда умирать будет Эр-Джей. Она злилась и боялась, молчком сидя в коконе пледа. Не решалась даже покоситься в сторону коридора. Пульс безумно бился.

Ынбëль не знала, сколько прошло времени — окна плотно укрыли шторами, и часы, где-то громко тикающие часы нельзя было увидеть. Глаза никак не могли привыкнуть к темноте.

— С новосельем, — грустно прошептала Ынбëль под нос.

Она не знала, как ведут своё существование ведьмы. Мама всегда следила за тем, что она читает, и была дотошна в своём фанатизме, поэтому из книжных пожитков у них были лишь священные книги, обучающие энциклопедии и детские сказки. Однажды Ынбëль утащила сборник рассказов из библиотеки и долго хранила его под матрасом, пока правда не вскрылась. Вслед за сборником в мусорное ведро улетели и энциклопедии, и сказки. С фильмами случилось такое же несчастье: телевизора у них не было. Мама брезгливо реагировала на всё, что выпускалось в прокат. Ынбëль смотрела фильмы в больнице. Пару раз натыкалась на салемских ведьм и документальные сериалы об инквизиции, но знаний это не прибавило, а кошмаров по ночам — ещё как.

И теперь она сидела не на больничной койке в окружении таких же притихших зрителей, а в странном доме. Но зрители были. Лежали в коридоре и наблюдали. Наверняка.

Ынбëль почесала рану на ноге. Зудело.

— Так не пойдёт, — буркнула она, сжимая в пальцах чужую пижаму.

Злость сменилась искренним раздражением. Её привели сюда, поселили в комнату, а она дрожала на диване в пустой гостиной. Настолько пустой, что Ынбëль даже не нашла тяжёлый горшок, который можно было бросить в голову Эр-Джея.

Она опешила и только сейчас поняла, что действительно блуждала по гостиной в поисках оружия. Никто на неё не бросался. Никто на неё не смотрел. Это придало ей уверенности, и Ынбëль, зацепившись за вазу и затолкав в неё пижаму, рывком кинулась обратно.

Перси сказал: «Второй этаж, предпоследняя дверь. Успей до темноты». Недобро усмехнулся и ушёл. Знал, точно знал, что Эр-Джей вспыхнет и не примет её. Толком не поведал о нраве и взрывном характере соседа. Сейчас Ынбëль понимала, что ответом была эта самая усмешка. Понимала и лопалась от гнева.

За что он с ней так?

Вооружëнная вазой, как щитом, Ынбëль не слишком гордо тряслась от страха, но уверенно настигала цель. Она побежала по тому же пути, и ей отчётливо показалось, что коридор поменялся.

Но дверь она нашла.

Распахнула и настойчиво рявкнула:

— Я не уйду.

Эр-Джей вяло свесился с кровати. Сразу же напрягся, приметив вазу и разодранную лодыжку, беззащитно крикнул:

— Не надо!

Его кровать была чуднóй конструкцией, стоящей в углу: чудовище из семи матрасов, деревянных подставок и покрывал, которое доставало практически до потолка. Из матрасных слоёв тянулись колокольчики, а изголовье, прикрученное к стене, изображало лисицу.

— Я с первого раза попадаю ниткой в иголку, — Ынбëль замахнулась и прицелилась в кудрявую мишень. — И шприцом в висок. Не бойся, не промахнусь — смерть будет быстрой.

Пускай Перси ей помощником не стал, но Верховный обещал, что обижать её не будут. А если будут — велел разбираться самой.

Этим Ынбёль и занималась, а тот, кто решит ей помешать, отхватит следующим горшком.

Эр-Джей шутку не оценил. Он неотрывно смотрел на вазу, не пытаясь её вырвать и разбить. Ынбëль приняла это за перемирие. Она медленно поставила оружие посередине комнаты и принялась ходить кругами, расталкивая кучки одежды и огибая пирамиду пластиковых тарелок. Пробиралась сквозь светильники на батарейках, лава-лампы, светящиеся звёзды, что свисали с верёвок и чуть-чуть золотили пол. Искала свой уголок.

Внезапно — не нашла.

— Где кровать?

— Перси сжёг. Все мы чувствовали, что она была проклятой. Мешала магическому фону дома…

— Одеяло мне, — приказала Ынбëль, не дослушивая. — Три одеяла. И четыре подушки.

— Где я их найду? — скривился Эр-Джей.

— А я где их найду? Ты здесь дольше живёшь, — возмутилась Ынбëль, которая уже не могла остановить себя от ядовитого бормотания. — Но если тебе вдруг проще отыскать кровать, то я буду только рада.

И пускай снаружи она была все также сурова, внутри она успокоилась. Эр-Джей сдался. Она победила! Она никогда прежде ни с кем не ругалась, а тут даже победила!

— Ты мне уже очень не нравишься, — фыркнул Эр-Джей, а Ынбёль, как ни странно, даже порадовалась. Парень покосился на шкаф и цокнул: — Там всё лежит. Сама бери, если подушки и наволочки ещё не сгнили. Я туда особо не заглядываю.

Он растëкся по изголовью кровати и кровожадно добавил:

— Внутри может кто-нибудь спать.

После гостиной Ынбёль так легко было не напугать.

— Твоя крыса? — буркнула Ынбëль, опасливо приоткрывая дверцу. — Ого. Пахнет травами.

— Что? — Эр-Джей аж подскочил от удивления. Рывком бросился