было найти только по плющу. Комнату Лекси и Перси стоило искать по запаху розовой воды. У двери Верховного было заметно прохладнее, чем в других частях дома. Свою комнату проще всего было найти, зажмурившись: так Ынбёль обязательно находила нужную дверную ручку.

Потом она попыталась изучить первый этаж, но не преуспела. Первый этаж принадлежал сущностям. На втором они лишь гостили, и от ведьм ожидали тех же приличий. Относительно спокойно можно было дойти только до кухни: надо было быстро спуститься с лестницы и также быстро прошмыгнуть по коридору. Тогда жители первого этажа щекотали икры и дули в уши, но не трогали. Но стоило задержаться… Что ж, царапина от первой встречи зажила за ночь, но воспоминания оставила неизгладимые. Ынбёль решила пока не ходить в самый низ в одиночестве.

Так что о первом этаже она знала вот что: там была гостиная, в которую можно было попасть из любого коридора. Была кладовка, но эта комната потерялась первой.

— Будто растворилась, — пожал плечами Джебедайя. — А я хотел хранить в ней горшки.

Горшки хранились на кухне — как и вообще всё, что не влезло в обиталища ведьм. Ещё на первом этаже была ванная, но совсем маленькая. Душевая кабина давно поросла мхом, и Джеб запретил его убирать, поэтому пользоваться можно было только туалетом и раковиной. Лекси посоветовала этого не делать, загадочно сморщив нос: «Мальчишки».

Со внутренней стороны дома располагалась лавка. Её было не видно с улицы, зато со двора пройти мимо было невозможно: к ней даже тропинка была выложена камешками, а калитка была куда симпатичнее той, что вела к главному входу. В лавке было тихо и сухо. Сущности туда не заходили.

О происхождении сущностей никто толком не знал, они то ли переехали сюда вместе с Джебом и Крисом, когда те заселились, то ли появились, когда те стали здесь колдовать. В любом случае их существование и присутствие было как-то связано с ведьмами и тем, что здесь дружно называли «магическим фоном дома».

С каждым осенним утром просыпаться было всё темнее и темнее. Поднявшись сегодня, Ынбёль поняла, что в комнате одна: снаружи шалаша не было слышно ни звука, хотя обычно Эр-Джей сопел, если спал, и бухтел, если что-то искал. Ынбёль села, поёжилась и быстро натянула свитер, который никогда не убирала далеко.

Выбравшись из шалаша, принялась за поиски света. Свечки были хаотично разбросаны по тумбе, больше напоминавшей алтарь. Ынбёль порылась в мусоре Эр-Джея и с трудом отыскала шкатулку с одной погнутой спичкой. Нехорошо. Специально, что ли. Ынбёль хоть и старалась избегать веру в страшилки, с удовольствием рассказанные Перси, но выходить в коридоры без огня не хотела.

Она разожгла спичку. В момент, когда коробок звучно скрипнул, за одеяльным шалашом раздался потусторонний звук. Будто… ягнёнок? Ынбёль судорожно вздохнула, прислушиваясь к стуку копытцев. Опалила фитиль, отцепила от себя самую тяжёлую безделушку, швырнула её внутрь шалаша и выбежала в коридор.

Лучше не стало. Жуткие фразы Перси о наблюдателях рухнули на голову. Ынбёль крепко обхватила свечку. Выставила руки вперёд, зажмурилась и вслепую кинулась в сторону кухни. Запах садовых трав был проводником. В какой-то момент к нему примешалась тёплая кошачья шёрстка. Коридоры охотно превращались в катакомбы, стоило запнуться о вздутие ковра или задеть ребро стены.

Когда Ынбёль, запыхавшаяся и отбитая стенками, забежала на кухню, то словила только один сочувствующий взгляд — это глаза Лекси, конечно. Остальные не были удивлены.

Ведьмы сидели как попало и занимались небрежным оттачиванием своих даров: Чанбин ел ядовитые ягоды, изучая свойства, Эр-Джей соскребал с ладони электрическую гарь, Перси грел чашку кофе, Эш тасовал карты со старшими арканами. Ещё один атрибут для прорицаний.

— От кого убегала? — поинтересовался Крис. Он, казалось, не делал ничего особенного, но спросить об этом — значит самолично наложить на себя руки.

— Не знаю.

— Воскресила кого-то, умершего в коридоре?

Уверенность в голосе Криса немного сбила с толку.

— Не… знаю, — повторила Ынбёль. — Вроде не так всё страшно было.

— А бежала как кабан, — расплылся в улыбке Эр-Джей. — Мы аж отсюда слышали, как ты бьёшься обо всё, чего не видишь.

— Мог бы подождать меня. Я ещё не привыкла к… темноте.

Эр-Джей подвис с ложкой у сердца так оскорблённо, что молоко с хлопьями полетело обратно в тарелку. Чувственно возмутился:

— Ещё чего! Я каждый раз тебя жду. Надоело.

Эр-Джей был младшим обитателем дома и тем, кто воскрес до Ынбёль. Он остальным не особо нравился. Как и сказал Крис, парнем он был своеобразным. Эр-Джею повезло и не повезло умереть подростком. Чуть понаблюдав за ним, Ынбёль поняла, что он всё же совсем не такой, как снимают в кино и описывают в книгах. Пубертат только-только преобразил его тело, сделав из робкого мальчишки робкого же долговязого паренька. Он никак не мог привыкнуть к длинным рукам и ногам, но был рад, что больше не имеет дел с прыщами — по его воспоминаниям, они были ужасными. Он часто начинал притопывать ногой, злился без дела. Энергия вспыхивала в нём всегда неожиданно, иногда настолько, что Джеб хватался за сердце. Он был выше Криса, чем очень гордился, но ниже Перси и Джеба, что ужасно его удручало. Он был силён и быстр, болтлив и непоседлив. Его голос был уже по-мужски груб, но иногда неожиданно уходил в мальчишеский шелест. Его темперамент был таким же непостоянным: он то скромничал, то злился, то называл ведьм семьёй, то пыхтел на всех и каждого, защищая личное пространство и время. Словом, это скорее ведьмам не повезло, что Эр-Джей умер подростком.

— Ты сам носился по коридорам с такими громкими воплями, будто тебя током били, — едко вспомнил Перси — исключительно во имя злорадства, а не ради Ынбёль.

— Так я с радостью, — заверил Эр-Джей, украдкой глядя на Криса. — Ещё бы на велосипеде покататься немножко.

— Ещё чего, — отбил Перси за лидера и уселся на пол, потому что стульев не хватало. — Раздавишь кого-нибудь — а ты обязательно это сделаешь — и нам потом труп искать.

Ынбёль заметила царапины вдоль свечки. Аккуратно поставила её на край стола — единственное свободное место. Вся поверхность была полностью завалена склянками, стручками, живыми и измельчёнными цветами, посудой, кинжалами для ритуалов, хвостами ящериц, надкусанной едой, зелёной пряжей и светильниками без лампочек. Ынбёль снова столкнулась взглядом с Лекси. Соорудила мясной завтрак и села около холодильника.

Прислушалась: ягнят тут не было.

— Стой, — вдруг крикнула Лекси.

— Э-э…

— То есть сиди, сиди. Съешь сначала это, — она слетела со стула, приветливо