– Понятно, – сказал Андрей.

С пленкой им, можно сказать, повезло. Проявочную машину уже исправили, причем пленка Вагона застряла в ней так удачно, что практически не пострадала.

– Держи, – проговорил Эдик, протягивая Андрею фирменный красно-зеленый конверт.

В углу салона они включили специальную машину вроде фильмоскопа и с придыханием начали просматривать кадры. Уже после первых двух Андрей вздохнул, отстранился и искоса посмотрел на Вагона.

Можно, конечно, рискнуть жизнью ради сенсационного кадра, но только при условии, что ты худо-бедно умеешь обращаться с фотоаппаратом. Вагон на третьем городском кладбище уродовался зря. В кадр, по большому счету, ничего толкового так ни разу и не попало. Все какие-то оградки, елочки, небеса. В общем, фотки годились разве на то, чтобы украсить альбом «Кладбища России».

Единственной удачей можно было условно считать снимок, на котором был изображен гроб Жиги, подталкиваемый чьими-то заботливыми руками в могилу. Андрей со вздохом посмотрел на фотографию, отвернулся, и тут в его голове что-то щелкнуло!

– Пошли? – упавшим голосом спросил Вагон, выключая машину.

– Что?.. – растерянно спросил Андрей.

– Пошли, что ли?

– Сейчас пойдем. Закажи этот кадр.

– Какой?

– С гробом.

– Зачем?

– Еще не знаю.

Вагон недоуменно посмотрел на Андрея и побрел заказывать фотографию, которая среди прочих едва не стоила ему жизни. Зачем он это делает, Андрей в тот момент действительно толком не знал.

Просто в какой-то момент Жигин гроб на матовом экране показался ему подозрительным. С ним было что-то не то. То есть с ним с самого начала было что-то не то, поскольку из Амстердама в нем прилетел не Жига, а кто-то другой. Но было еще что-то, чего Андрей пока не мог понять.

– И что теперь? – спросил Вагон через пять минут, держа за уголок мокрую фотографию.

– Теперь нужно найти пятничный номер «Дилижанса».

– А-а! зачем?

– Черт его знает, – откровенно сказал Андрей. – Прячь фотку. Пошли.

Пятничный номер «Дилижанса» они отыскали довольно быстро. Андрей прямо у киоска поспешно пролистал его и ткнул Вагона в бок:

– Есть!

– Что – есть? – уставился на него Эдик, заглядывая в газету.

– Потом объясню. Пошли.

– Куда?

– Звонить.

– Куда звонить?

– Объясню потом.

– Счастливо, – упавшим голосом проговорил Вагон. – Ты уверен, что так надо?

– Не знаю. Все равно лучше ничего не придумаешь. И потом – уже поздно. Если что, выбросишь пистолет в какую-нибудь канаву и умотаешь из города.

– Надолго?

– Лучше навсегда. Все, я пошел.

– Ага, – кивнул Вагон вдогонку. – Я все равно буду тебя ждать.

Под его растерянным взглядом Андрей пересек улицу, прошел пару кварталов и нырнул в забегаловку на задворках драмтеатра.

В таких заведениях он не бывал уже сто лет и сразу почувствовал себя немного не в своей тарелке. Под низким потолком горело несколько подслеповатых лампочек. Вокруг десятка стоячих столиков толпились персонажи вроде его соседа. Весь этот натюрморт тонул в пьяном гуле голосов и клубах сизого дыма.

Невольно сморщив нос, Андрей направился к ободранной стойке и тут же услышал сзади чей-то голос:

– Эй, кеня! Привет! Греби сюда!

Обращались явно к нему. Андрей вздохнул и оглянулся. Звал его какой-то уголовник – сухой, жилистый, с землистого цвета кожей, обтягивающей выступающие кости лица. Одет он был в потертую куртку и затрапезную кепочку. Голос у уголовника был хриплый и пьяный, взгляд, насколько можно было рассмотреть сквозь пелену, мутный.

– Кеня! Приземляйся! – вскинул руку с наколкой уголовник. – Я тебя час жду!

Он был уже порядком на взводе и наверняка с пьяных глаз с кем-то перепутал Андрея. Андрей вздохнул, посмотрел на часы и быстро оглянулся. Драки с откинувшимися урками в его планы не входили. Тем более сейчас.

Тем временем уголовник устал его звать, выполз из-за стола и пьяной походкой поковылял к Андрею.

– Кеня! Не признал? – произнес он, пытаясь с ходу заключить Андрея в объятия.

Это не понравилось Андрею больше всего. Все это не могло быть случайностью. Андрей ощутил между лопаток знакомый холодок, приготовился к самому худшему и выставил вперед левую руку.

И тут же услышал:

– Спокойно. РУБОП. Не дергайся.

Голос был очень тихий и абсолютно трезвый. Андрей не стал дергаться и послушно отправился с уголовником за столик.

– Ну что, кеня, накатим за встречу? – пьяным голосом произнес тот.

– Накатим, – вздохнул Андрей. – А вы точно из РУБОПа?

– Точно. Капитан Артемьев. Вообще-то на оперативные встречи я хожу без ксивы, но для тебя на первый раз сделал исключение. Будешь смотреть?

– Нет, – покачал головой Андрей. – Я вам верю.

– Вот так-то лучше, – усмехнулся капитан Артемьев. – И давай на «ты».

– Давай, – пожал плечами Андрей.

– Тогда выкладывай свою информацию.

– Тут у меня в сумке две фотографии гроба Жигунова-младшего. Первая из пятничного «Дилижанса». Ее в аэропорту Схипхол через иллюминатор сделал журналист «Дилижанса» Известный. На ней гроб грузят в самолет. На второй фотографии тот же гроб, но на нашем третьем городском кладбище.

– Так.

– Он примерно в полтора раза тоньше. Ну, в смысле, ниже.

– Что-что?

– У гроба по дороге куда-то подевалась нижняя треть, – терпеливо объяснил Андрей.

– Твою мать! – быстро оглянулся Артемьев. – Так вот оно в чем дело!

– Ага, – кивнул Андрей.

– А кто сделал эту вторую фотографию?

– Это неважно.

– Колись. Все равно ты уже засветился. Другое дело, что, кроме меня, о тебе никто не узнает.

– Точно?

– Ты что, меня за дешевого фраера держишь?

– Да нет, – вздохнул Андрей. – Ладно. Я журналист. Андрей Зотов. Работаю в «Утреннем экспрессе». Вернее, работал. Фотографии на кладбище сделал мой главный редактор Вагон!

– Кто-кто?

– То есть не Вагон, – спохватился Андрей, – а Эдуард! Черт, как же его фамилия? А, Пирогов!..

– Ладно, неважно. Ну?

– На кладбище мы с Вагоном оказались совершенно случайно.