изрядно приукрашенных историй своего покровителя. Виконт Риоган, слушая князя, только качал головой, тем не менее, благодарный, что шафер не дает скучать его племяннице. По мнению Риогана Вистольтэ, доброму дворянину, да еще и королевской крови, не следовало бы шастать по миру, как какому-то безродному босяку. У виконта к бродягам было особое отношение. Которое он и объяснил в одной из бесед с князем.

В очередной раз остановились на краю леса, не нанеся вреда ничьему хозяйству. Горели костры, затмевая блеск звезд. В центре бивака музыканты развлекали путешественников какой-то пьесой. Виарина со своими фрейлинами была там, а сам виконт, утомленный третьей неделей пути, предпочел остаться у своего шатра. Гилэстэл и Астид были тут же. Глядя туда, где раздавались смех и поощрительные аплодисменты, Риоган чуть улыбнулся.

— Виарина — все, что у меня есть. Её счастье для меня превыше всего. Понимаете, князь?

— Всецело, виконт.

— Бедняжке пришлось многое пережить. В детстве она потеряла родителей, я заменил ей отца. Мой брат был в чем-то схож с вами. Тоже любил путешествовать. Это его и погубило. Его и его жену. Слава небу, Виарина была еще слишком мала, чтобы брать её с собой.

— Что случилосьс вашим братом, виконт?

— Разбойники. Свита была очень немногочисленной. Погибли все. Я узнал об этом спустя полгода после того, как он пропал. Тогда и забрал бедного ребенка к себе. У меня нет своих детей, Виарина стала мне дочерью. С тех пор я не люблю бродяг. Уж простите, Ваша светлость, к вам это не относится.

— У вас доброе сердце, виконт, — сказал князь.

— Я бы сказал, даже чересчур, — усмехнулся тот. — Будь я жестче, обида, нанесенная Виарине её прежним женихом, могла бы обернуться войной, а не свадьбой. Но все сложилось хорошо.

— Я только вскользь слышал о каком-то казусе с помолвкой Виарины. Не просветите меня, виконт? Чтобы я не ударил в грязь лицом.

— Да, вам нужно это знать. Мои земли граничат с владениями барона Фаннегарда Хонгескъё. Мы с ним не то чтобы дружим — так, приятельствуем. Совместная охота, визиты. Ну, знаете, как это у соседей принято. Довольно занятный субъект в плане семьи. Его первая жена была из людей, дворянка. Привез её откуда-то с юга. Родила ему сына, да при родах и умерла. Иннегарду, первенцу его, лет шесть было, когда барон новой супругой обзавелся, тоже людского рода. Что в брачную ночь у них случилось, доподлинно не известно, только на второй день после свадьбы и её не стало. Третьей женой эльфийку взял. Год прожили, детей не прижили, и её тоже потерял. Да глупо как-то погибла, собственным шарфом удавилась на прогулке. Лошадь понесла, баронесса упала, а шарф на поводья намотался. Сейчас барон вновь женат, тоже на эльфийке, на этот раз вполне счастливо. Баронесса Киара оказалась покрепче своих предшественниц, — на губах виконта промелькнула усмешка. — Подарила барону двенадцать детей.

— Двенадцать?! — неподдельно изумился Гилэстэл.

— Двенадцать, — подтвердил барон. — Девять из них мальчики. Её первому сыну, Эрегарду, сейчас двадцать один. Он на восемь лет младше Иннегарда, сына от первой жены. Первоначально именно Иннегард должен был стать мужем Виарины.

— По взаимной договоренности отцов, я полагаю? — спросил Гилэстэл, не упустившийупоминание о пограничных землях будущих сватов.

— И это тоже. Но Виарина любила этого прохвоста. Я точно знаю, я видел, как она страдала от его предательства.

— Прохвост? Вы назвали сына барона прохвостом? — не удержался от смешка Гилэстэл.

— Это самый мягкий эпитет, которым я могу его наградить, — нахмурился Риоган. — Баронесса Киара очень печется о собственных детях, как любая мать. А барон любит их всех. Им было составлено завещание. Условия его довольно занятные, но, как я говорил, Фаннегард чудаковат. В завещании сказано, что наибольшую долю наследства, в которой, кстати, немалую часть составляют земли рядом с моими, получит тот сын, кто первым женится и родитнаследника. А тут такая удача — Виарина и Иннегард. Единственное, о чем я пекусь — о счастье и достатке своей племянницы. Все шло прекрасно, помолвка состоялась, была назначена дата свадьбы. Но жених пропал.

— Пропал? — вскинул брови князь.

— Исчез за неделю до торжества. Без следа. Бедная девочка тогда все глаза выплакала, что только не вообразила себе. Уже почти похоронили его. А он появился через месяц, как ни в чем не бывало. Мне, говорит, подумать надо было. И вроде все хорошо, помирились, новую дату свадьбы назначили. А этот плут в ночь перед ней снова сбежал с какими-то шутами, лицедеями! Мне даже описывать не хочется, что с Виариной было. А с Фаннегардом мы крепко тогда поспорили, чуть до поединка не дошло. Второй сын его, Эрегард, часто к Виарине с соболезнованиями наезжал, с извинениями за брата. Так до свадьбы дело и дошло. Уж этот-то от своего слова не откажется, воспитание родители ему дали соответствующее. А старший…. Упустил барон Иннегарда, пока за собственным счастьем гонялся.

— И где сейчас старший сын барона? — спросил Гилэстэл, обративший особое внимание на один факт — первенец семьи Хонгескъё был полукровкой.

— А кто его знает. Я полагаю, бродяжничает по миру, ищет приключений. Как перекати-поле, ни семьи, ни обязательств. Слава создателю, остальные дети барона не такие легкомысленные, как он.

Глава 9

Границу владений Хонгескъё пересекли на двадцать первый день путешествия. Гилэстэл поделился с Астидом мыслью о том, что, путешествуя налегке и без долгих стоянок, можно преодолеть это расстояние в более короткие сроки. Последнюю остановку перед прибытием в замок барона устроили на пологом берегу реки, выше по течению которой виднелись бревенчатые стены городка.

Гости, предвкушающие скорое окончание путешествия, угомонились далеко за полночь. Погасли огни, лагерь затих, погрузившись в сон. Стреноженные кони, разбредясь по берегу, щипали траву. Время от времени то одна, то другая лошадь спускалась к воде, чтобы напиться. Лунный свет серебрил речную гладь. Лежа на спине и покачиваясь на волнах, Астид смотрел в раскинувшееся над ним ночное небо. Утомленный дневной суетой и многолюдьем, он отдыхал, погрузившись в теплую воду ночной реки.

В лунном свете по берегу быстро промелькнула человеческая тень. Не будь движение столь торопливым, едва ли Астид обратил бы на него внимание. Он скосил глаза. Тень шмыгнула к шатру Виарины, стоявшему на взгорке над рекой. Астид, насторожившись, перевернулся на живот и тихо поплыл к берегу. Притаившись в прибрежных зарослях, он прислушался. Тишину не нарушил ни крик, ни другой звук. Полукровка, расслабившись, собрался отплытьот берега и вновь погрузится в отрешенное состояние покоя, но движение у палатки виконтессы заставило