— Галлюцинации, — лихорадочно бормотал он. —Вкус. Зрительные образы. Запах. Звук. Ощущение.

Он махал руками, выпучив глаза. На губах выступила пена.

— Сгиньте! — завопил мистер Ыыы, обращаясь кубитым. — Сгинь! — крикнул он ракете.

Он посмотрел на свои дрожащие руки.

— Заразился, — прошептал он в отчаянии. —Перешло ко мне. Телепатия. Гипноз. Теперь и я безумен. Все виды мнимыхвосприятии. — На секунду он замер, потом стал непослушными пальцами искатьпистолет. — Осталось только одно средство. Единственный способ заставитьих сгинуть, исчезнуть.

Раздался выстрел Мистер Ыыы упал.

Под лучами солнца лежали четыре тела. Тут же рядом лежалмистер Ыыы.

Ракета стояла, покосившись, на залитом солнцем пригорке,никуда не исчезая.

Когда на закате горожане нашли ракету, они долго ломали себеголову, что это такое. Никто не отгадал. Ракету продали старьевщику, которыйувез ее и разобрал на утиль.

Всю ночь напролет шел дождь. На следующий день было ясно итепло.

Он хотел улететь с ракетой на Марс. Рано утром он пришел ккосмодрому и стал кричать через проволочное ограждение людям в мундирах, чтохочет на Марс. Он исправно платит налоги, его фамилия Причард, и он имеетполное право лететь на Марс. Разве он родился не здесь, не в Огайо? Разве онплохой гражданин? Так в чем же дело, почему ему нельзя лететь на Марс? Потрясаякулаками, он крикнул им, что не хочет оставаться на Земле: любой здравомыслящийчеловек мечтает унести ноги с Земли. Не позже чем через два года на Землеразразится атомная мировая война, и он вовсе не намерен дожидаться, когда этопроизойдет. Он и тысячи других, у кого есть голова на плечах, хотят на Марс.Спросите их сами! Подальше от войн и цензуры, от бюрократии и воинскойповинности, от правительства, которое не дает шагу шагнуть без разрешения,подмяло под себя и науку и искусство! Можете оставаться на Земле, если хотите!Он готов отдать свою правую руку, сердце, голову, только бы улететь на Марс!Что надо сделать, где расписаться, с кем знакомство завести, чтобы попасть наракету?

Они только смеялись в ответ из-за проволочного забора. Ивовсе ему не хочется на Марс, говорили они. Разве он не знает, что Первая иВторая экспедиции пропали, канули в небытие, что их участники, вернее всего,погибли?

Но это еще надо доказать, никто не знает этого точно, кричалон, вцепившись в проволоку. А может быть, там молочные реки и кисельные берега,может быть, капитан Йорк и капитан Уильямс просто не желают возвращаться. Нутак как — откроют ему ворота, пустят в ракету Третьей экспедиции, или емупридется вламываться силой?

Они посоветовали ему заткнуться.

Он увидел, как космонавты идут к ракете.

— Подождите меня! — закричал он — Не оставляйтеменя в этом ужасном мире, я хочу улететь отсюда, скоро начнется атомная война!Не оставляйте меня на Земле!

Они силой оттащили его от ограды. Они захлопнули дверцуполицейской машины и увезли его в этот утренний час, а он прильнул к заднемуокошку и за мгновение перед тем, как в облаке сиренного воя машина перемахнулачерез бугор, увидел багровое пламя, и услышал могучий гул, и ощутил мощноесотрясение — это серебристая ракета взмыла ввысь, оставив его на ничем непримечательной планете Земля в это ничем не примечательное утро заурядногопонедельника.

Корабль пришел из космоса. Позади остались звезды,умопомрачительные скорости, сверкающее движение и немые космические бездны.Корабль был новый; в нем жило пламя, в его металлических ячейках сидели люди; встрогом беззвучии летел он, дыша теплом, извергая огонь. Семнадцать человекбыло в его отсеках, включая командира. Толпа на космодроме в Огайо кричала,махала руками, подняв их к солнцу, и ракета расцвела гигантскими лепесткамимногокрасочного пламени и устремилась в космос — началась Третья экспедиция наМарс!

Теперь корабль с железной точностью тормозил в верхних слояхмарсианской атмосферы. Он был по-прежнему воплощением красоты и мощи. Сквозьчерные пучины космоса он скользил, подобно призрачному морскому чудовищу; онпромчался мимо старушки Луны и ринулся в пустоты, пронзая их одну за другой.Людей в его чреве бросало, швыряло, колотило, все они по очереди переболели.Один из них умер, зато теперь оставшиеся шестнадцать, прильнув к толстымстеклам иллюминаторов, расширенными глазами глядели, как внизу под ними стремительновращается и вырастает Марс.

— Марс! — воскликнул штурман Люстиг.

— Старина Марс! — сказал Сэмюэль Хинкстон,археолог.

— Добро, — произнес капитан Джон Блэк.

Ракета села на зеленой полянке. Чуть поодаль на той жеполянке стоял олень, отлитый из чугуна. Еще дальше дремал на солнце высокийкоричневый дом в викторианском стиле, с множеством всевозможных завитушек, сголубыми, розовыми, желтыми, зелеными стеклами в окнах. На террасе рослакосматая герань и висели на крючках, покачиваясь взад-вперед, взад-вперед отлегкого ветерка, старые качели. Башенка с ромбическими хрустальными стеклами иконической крышей венчала дом. Через широкое окно в первом этаже можно былоразглядеть пюпитр с нотами под заглавием:

«Прекрасный Огайо».

Вокруг ракеты на все стороны раскинулся городок, зеленый инедвижный в сиянии марсианской весны. Стояли дома, белые и из красного кирпича,стояли, клонясь от ветра, высокие клены, и могучие вязы, и каштаны. Стояликолокольни с безмолвными золотистыми колоколами.

Все это космонавты увидели в иллюминаторы. Потом онипосмотрели друг на друга. И снова выглянули в иллюминаторы. И каждый ухватилсяза локоть соседа с таким видом, точно им вдруг стало трудно дышать. Лица ихпобледнели.

— Черт меня побери, — прошептал Люстиг, потираялицо онемевшими пальцами. — Чтоб мне провалиться!

— Этого просто не может быть, — сказал СамюэльХинкстон.

— Господи, — произнес командир Джон Блэк.

Химик доложил из своей рубки:

— Капитан, атмосфера разреженная. Но кислородадостаточно. Опасности никакой.

— Значит, выходим? — спросил Люстиг.

— Отставить, — сказал капитан Джон Блэк — Надо ещеразобраться, что это такое.

— Это? Маленький городок, капитан, воздух хоть иразреженный, но дышать можно.

— Маленький городок, похожий на земные города, —добавил археолог Хинкстон. — Невообразимо. Этого просто не может быть, ивсе же вот он, перед нами…

Капитан Джон Блэк рассеянно глянул на него.